Сергей Алексеев - Сокровища Валькирии. Книга 1

Русинов свернул опыты, запустил двигатель и отправился искать пасеку. Может, кроме медовухи и прекрасного места и свинец найдётся, а может, туда заскочит и шофёр лесовоза, чтобы не трещала голова. Он отыскал поворот и потянул в гору по старой, захламлённой сучьями и брёвнами дороге. Похоже, здесь давно уже не возили лес, и просёлок постепенно зарастал. На радиолокаторе у «пожарника» сигнал начал перемещаться, и в конце пути умная автоматика отобьёт координаты. Глянув на карту, «пожарник» сбросит напряжение и потянется: медовуха нравилась и Службе…

Пасека оказалась не близко — в сорока километрах от реки, и место здесь действительно было прекрасное. Если бы не старые лесосеки, не рваная гусеницами земля и горы гниющих сучьев, сравнить эти ландшафты можно было лишь со знаменитыми швейцарскими. На взгорке, среди зарослей малинника, высилась большая, с рубленым двором изба, и возле на ухоженной площадке за высокой изгородью пасека — ульев на сто. В воздухе реяли пчёлы, остро пахло свежескошенной травой и нектаром. Хотелось лечь на землю и лежать, раскинув руки, испытывая благодатный покой, как в детстве…

Русинов неожиданно вспомнил, что здесь, возможно, начинается площадь «перекрёстка»! Озабоченный неукротимым радиомаяком, он как-то выпустил из виду, что движется в нужном работе направлении. И пасека здесь поставлена не зря! Пчёлы и пчеловоды каким-то образом разбирались в магнитных линиях Земли, угадывали, на какое место из открытого космоса струится благодать и безмятежный покой. Это было замечено Русиновым ещё в Московской области, когда они испытывали прибор с кристаллом КХ-45, и требовало специального изучения.

Пасечника звали Пётр Григорьевич Солдатов. Его нельзя было назвать стариком — смешливые и чуть шальные глаза смотрели молодо, с каким-то постоянным азартом, и зрачок левого отчего-то был сильно увеличен, почти до размеров зеницы. Седоватая курчавая борода и такие же волосы делали его похожим на доброго, весёлого сказочника. От одинокого житья на благословенной горе Пётр Григорьевич, видимо, и скучал, и испытывал наслаждение одновременно. Он жаловался на тоску и воспевал всё вокруг; он тут же признался, что невероятно ленив от природы, однако ни секунды не сидел без дела. Едва Русинов заикнулся о свинце — мол, на рыбалку приехал, а грузила забыл дома, в Москве, — не гайки же привязывать! — пчеловод нырнул в темень огромного двора с поветью и вынес ему увесистый ком свинца — изоляцию от толстого кабеля, скрученного в рулон.

— А на-ка вот! Рыбак-рыбачок, мочёный бычок! Может, и кадку под улов дать? — засмеялся, сразу располагая к себе.

Русинов размотал мягкий свинцовый рулон и обрадовался: прибор можно завернуть слоя в четыре-пять!

— Где остановился-то, мытарь? Поди, на Колве?

— Да пока нигде, — признался Русинов.

— На Колву не ходи, там в эту пору не клюёт! — заявил Пётр Григорьевич. — Вот на моей речонке — да! Скажу тебе по секрету — без рыбы не живу круглый год. Не смотри, что маленькая, внизу омут есть, хариуса хоть ведром черпай!

Это было приглашение в гости, и Русинов им тут же воспользовался. Обрадованный пчеловод — есть же ещё люди, которые радуются чужим людям! — тут же побежал топить баню. Баня стояла на речонке, в отдалении, и Русинов сначала измерил силу магнитного поля — «орех» спокойно парил в воздухе. Когда лозоходцы в Институте впервые заклеили кристалл в скорлупу и отпустили его однажды без привязи в разряженном магнитном пространстве, то едва потом поймали. Это парение было обманчивым. Лишившись нитки и получив свободу, «орех» начинал перемещаться в пространстве, будто влекомый сквозняком, и на коротком отрезке мог набрать приличную скорость. Этот кристалл был Авегой в тридесять.

Так было сделано открытие, тоже никем не зафиксированное, — закономерности движения в пространстве шаровой молнии.

Русинов с оглядкой на баню привязал «орех» к изгороди, обмотал радиомаяк свинцовой пластиной, запечатал, замял торцы и поднёс к кристаллу. Сигнал ещё проходил, но настолько слабый, что почти не возмущал чуткий «орех». Если бы ещё немного свинца, и можно укротить «стукача» вообще. Русинов удовлетворённо спрятал кристалл в кулак, чтобы не вихлялся в воздухе, и повернулся к машине…

Пётр Григорьевич стоял метрах в пятнадцати и с любопытством наблюдал. Увлечённый экспериментом, Русинов и не заметил, когда тут появился весёлый хозяин пасеки.

— Ну что, как баня? — чтобы скрыть чувства, спросил Русинов.