Сергей Алексеев - Сокровища Валькирии. Книга 1

— У тебя срок вышел! — сказал он. — Тебе же пора уходить! Ты дал слово!..

Потом махнул рукой, прикрыл глаза, переждал боль. Русинов понял, что можно не отвечать…

Овчарка вывела их к трупу третьего преследователя. Ни слова не говоря, Раздрогин прислонился к дереву, опустился по нему на землю. Русинов понял, что нужно делать: через десять минут и этот «афганец» лежал под камнем. Надо же было отвоевать и уцелеть в чужой стране, в чужих горах, чтобы успокоиться в своих…

А собака, будто часовой, сидела возле дерева, склонённого к земле, и ждала. Под этим деревом, прикрытый двумя камнями, оказался лаз в пещеру. И стало понятно, каким образом Раздрогин напоролся на людей Тарасова. Наверное, не выпустил вперёд собаку, а вылез сам. И столкнулся с ними в упор…

Километрах в трёх ниже ещё поднимались от костра клубы пара и дыма, а ещё ниже, почти на одной линии, виднелась голова останца со знаком жизни. У Русинова уже не оставалось сомнений, кто был Данилой-мастером, спасшим девочку Ингу. Сказка получала не печальный, а трагический конец. Они забрались в пещеру, Раздрогин велел прикрыть вход камнями, достал откуда-то спрятанный фонарь, осветил низкое, уходящее в темень горы пространство. Собака уже была впереди, поскуливая, звала за собой. Перевёл луч на лицо Русинова.

— Давай сядем, поговорим, — предложил он и замолчал.

Свет фонаря бесцельно блуждал по стенам — у Раздрогина слабели руки. Русинов молча ждал.

— Плохи мои дела, — проговорил наконец Виталий. — Жалко… Но это рок. И у тебя тоже… Ты тоже всё потерял… Друг твой погиб…

— Какой друг? — холодея, спросил Русинов.

— Афанасьев, Иван Сергеевич…

— Почему? Как? Кто?

— Летел на встречу с тобой, — тяжело дыша, объяснил Раздрогин. — Шведы его раскрыли… Вернули борт, полетели с ним… Тоже рок… Вертолёт потерпел катастрофу…

«Откуда тебе известно?! — про себя воскликнул Русинов и промолчал. — Если говорит, значит, знает…»

— Мы схоронили его, ты не волнуйся, — продолжал он. — Достойно… Теперь ты меня схоронишь. Я укажу где…

Успокаивать его, говорить какие-то слова было глупо. Раздрогин понимал, что при таком ранении он долго не протянет. Нужна немедленная операция, а кто её сделает в горах и чем?.. Часа через три-четыре он просто захлебнётся кровью…

— Выполни одну мою просьбу! — вдруг попросил он. — Не посчитай за труд…

— Говори, — в темноту обронил Русинов.

— Выбирайся наружу и иди строго на восток… Через три с половиной километра увидишь останец… Высокий, заметный… Под ним — осыпь. И знак увидишь, белой краской… Там должна быть девушка. Инга… — Он помолчал. — Передай ей… Данила-мастер кланяться велел… Провинился, скажи, перед Хозяйкой Медной горы… А она его в зал Мёртвых заключила… На сто лет… Пусть Инга придёт ровно через сто… В этот же день… Только ты не смейся, Мамонт. Передай всё, как прошу.

— Передам, — проговорил Русинов и полез в дыру. Выбравшись на поверхность, он заложил камнями вход, на непослушных ногах спустился на восток метров на двести, лёг за высокие глыбы и закусил рукав куртки. Он думал, что когда войдёт в пещеру за Данилой-мастером — это будет самый счастливый миг в его жизни. Но оказался самый горький час. Больше всего почему-то было жаль себя. В это летописное мгновение он оставался совсем один и завидовал мёртвым…

Он не стал выжидать время, за которое бы успел сходить к камню со знаком жизни и вернуться назад; скрывать, обманывать такого сильного человека, как бывший разведчик Раздрогин, не было смысла и выглядело даже кощунственно. Он протиснулся через узкий лаз и ввалился в темноту пещеры. Фонарь не загорался…

— Виталий? — окликнул Русинов, шаря в темноте руками. — Данила?

Вместо него неожиданно тоненько заскулила собака, и Русинов ощутил под руками её влажную шерсть. Наугад сделал несколько шагов вперёд и наткнулся на Раздрогина, нащупал лежащий рядом фонарь, включил его — Виталий был без памяти.

— Данила? Данила?! — потряс за волосы. Тот очнулся, глянул живыми, осмысленными глазами, попытался сесть. В груди его засвистело, забулькало.

— Видел? Она пришла? Она там?

И столько надежды было в его вопросах, столько затаённой, мужской радости, что язык не повернулся сказать правду.

— Пришла…

— Выключи фонарь, — попросил он и долго молчал. Затем тихо спросил: — Какая она?.. Какая она стала?

Русинов описал, какую видел в своём воображении, — стройная, высокая, волосы наотлёт…