Яков Наумов - Схватка с оборотнем

— Нет, ничего. — Она опустила глаза. — Я ничего не помню.

Наступило продолжительное молчание. Наконец полковник встал:

— Софья Васильевна, прошу вас позвонить нам, если что-нибудь припомните. Это очень и очень важно для нас. И для вас тоже.

Дорохова поднялась и медленно пошла к выходу. Перед дверью она остановилась, с мольбой взглянула на офицеров и вышла. Все трое переглянулись.

— Какое впечатление? — спросил полковник.

— По-моему, говорила искренне, — ответил Луганов.

— А по-моему, что-то умалчивает, — не согласился Миронов, — есть что-то недосказанное.

— Что ж, — сказал полковник, — возможно, и так. Однако об Оборотне ничего нового. Поэтому главное сейчас — выяснять связи.

— Над этим продолжают работать, но опять-таки придется иметь дело с Дороховой.

— Нет, — не одобрил полковник, — ее надо оставить в покое. Ни расспросов, ни допросов. Ждать. Выяснять все через сотрудников, родственников, приятелей.

— Вот то-то и оно, — сказал, выходя из кабинета, Миронов, — где они, приятели? Куда он их запрятал?

— Вот погляди, — обратился Миронов на следующее утро к Луганову, придвигая несколько листков. — Центр информирует о том, как движется дело в Омске. Ткачук уже перестал запираться.

Луганов с интересом перелистал материалы. Ткачук сознавался. Он рассказывал о том, что делал по указанию Соколова. Не щадя себя, говорил о пытках, которые применял к заключенным. Не утаил и того, как Соколов вербовал его, как предложил ему паспорт, по которому собирался найти его после войны. Показания были откровенными и полными. В заключение Центр сообщал, что сейчас омские товарищи добиваются от Ткачука и Коцуры фамилий людей, которых завербовал в лагере Соколов, во Львове над этим тоже работают.

— Да, Соколов не мог, конечно, забыть тех, кого вербовал, — сказал Луганов. — Если раскопают фамилии, мы сразу же проверим этих людей. Тогда уж Оборотню не скрыться.

— Не так быстро, — усмехнулся Миронов, — Оборотень тоже знает, что делает.

— Разумеется, — согласился Луганов, — но если обнаружат хоть одного из этих типов, надо сразу ехать туда.

— Ты прав, я поговорю с полковником. Один из нас останется, другой должен вылететь на место.

— Местные товарищи могут возразить.

— Почему? Мы прилетаем с полной информацией, в качестве консультантов. Это им пригодится не меньше, чем нам пребывание там.

— А кто полетит? — спросил Луганов.

— Думаю, лететь надо мне. Ты отсюда будешь координировать всю деятельность.

В пятницу в кабинет Миронова заглянул полковник.

— Как дела, Андрей?

— Идут, Кирилл Петрович. Выясняем связи Дороховых.

— Правильно. — Полковник присел в кресло. — Ничего существенного не обнаружено?

— Существенного нет, Кирилл Петрович.

Полковник помолчал, посмотрел на Миронова. Тому было ясно, что у Скворецкого что-то есть к нему, но обычно решительный полковник на этот раз молчал. Вошел Луганов.

— Здравствуйте, товарищи, новостей нет?

— А у тебя? — спросил Миронов.

— Пока нет, — развел руками Луганов. — Работаю.

— Вот что, товарищи, — заговорил Скворецкий, — тут пришла мне в голову одна мысль… — Он с какой-то робостью посмотрел на офицеров. — Как вы проводите воскресенье?

— А что? — спросил Луганов.

— Я свободен, — сказал Миронов, перебивая Луганова.

— Да, собственно, и я тоже, — вдруг что-то поняв, ответил Луганов. — Есть работа на воскресенье, товарищ полковник?

— Нет, — сказал, не глядя на них, полковник, — просто предложение. Может быть, организуем турпоход?

— Отлично придумано, Кирилл Петрович.

— А куда? — спросил Луганов.

— Ну, хоть в Дубровинские леса. Побродим по борам, товарищей погибших помянем.

— Это идея, — поддержал Миронов. — Мы с вами, Кирилл Петрович, хоть и в другой стороне дрались, но с дубровцами встречались.

— Идет, — сказал Луганов, — во сколько сбор?

— А семья как, Василий Николаевич, — спросил Скво-рецкий, — не забастует?

— Они от меня за вечер устают, — улыбнулся Луга-нов. — Во сколько собираемся?

— Пораньше, — оживился Скворецкий. — В семь устраивает?

— В семь, — подтвердил Миронов. — Пройдемся форсированным шагом, встряхнем старые кости.

— Уж и старые… — проворчал полковник. — Короче говоря, встреча на речном вокзале в семь ноль-ноль.

Полковник вышел, майоры переглянулись.

— Видишь, какие мы все-таки недотепы, — сказал Миронов, — он после смерти жены один. А мы о нем даже и не вспомним. А я — то… Двадцать с лишним лет его знаю, считался его партизанским сыном — и ни разу не навестил!