Курмангазы Караманулы - Одинокий всадник

Трое старших отъехали в сторону и о чем-то негромко говорили. Потом Салык подозвал молодых.

— Такое дело, ребятки, — собрал он на лбу морщины. — Мы вот тут посовещались и пришли к выводу бандиту, кроме как в Карагандыкумы, деваться некуда. Уполномоченные сообщат во все аульные советы Уральского округа, чтобы там были начеку. Кулбатыр наверняка догадывается об этом — ума ему не занимать... Карагандыкумы — огромное пространство, тут много таких укромных местечек, спрячется — с собаками не найдешь. Потому и трудно предположить, где он может затаиться. Но мы идем по его следу — больше тут некому проехать — и каждую секунду должны быть настороже. Если заметите что-нибудь подозрительное, немедленно давайте знать остальным. Стреляйте, кричите, чтоб не застал врасплох. А сейчас растягиваемся все в цепь с дистанцией в полверсты и направляемся по следам... Удачи вам, джигиты! И еще раз предупреждаю: не будьте беспечными — нарветесь на беду.

Старшие двинулись посередке. Абдулла и Сагынгали отправились на правый фланг, а Киикбай с Куспаном — на левый. Ехали не слишком быстро, соблюдая дистанцию. Лошади поднимались на вершины барханов и спускались в низины, опять на вершины и опять — вниз.

Безжизненная земля не привлекала даже скотину. Вчера в Аккумах им нередко попадались на глаза и коровьи лепешки, и конские яблоки, и катышки овец. Здесь же ничего подобного не было. Здесь наткнулись лишь на полузанесенные остовы лошадей, до известковой белизны вымытые дождями и выжженные нещадным солнцем.

Зайцу, мыши да тушканчику привольно в этих местах. Ну а там, где есть эта живность, конечно же, бродят и волк, и корсак. То тут, то там можно заметить характерный заячий треугольник, вдавленный в песок внушительный след волчьей лапы, веточки следов, оставленные воронами и воробьями, или струящуюся полосу от проползшей недавно змеи.

Спустишься в один распадок — он густо порос караганником; в другом, тут же, рядом, — ничего, кроме рябого ветряного свея. На макушке одного бархана неожиданно можно встретить неизвестно как прижившийся куст можжевельника, и только удивление возникает в душе, сколько упорства нужно проявить, чтобы суметь выжить в таком месте: куда, в какие глубины, ушли его корни, чтобы добыть зеленой кроне живительную каплю воды? А дальше опять коричневатый спрессованный песок и — пустота.

Сколько таких вот однообразных барханов и распадков пришлось преодолеть отряду до полудня! Головы кружились от однообразия и текучего марева, как плавные волны колышущего воздух где-то в отдалении. Наконец собрались вместе, перекусили, утолили жажду, прилегли кто где мог. Один Сагынгали прохаживался по вершине бархана, под склоном которого устроились его товарищи, и наблюдал за округой.

Куспану показалось, что он только задремал, когда послышался негромкий, но властный голос Салыка:

— Вставайте, ребята. Вставайте. Некогда разлеживаться.

С первого дня понравился Куспану и Киикбаю этот человек. Он казался им очень старым, хотя на самом деле ему лишь чуть-чуть перевалило за сорок. И, несмотря на это, не каждый бы здесь, в отряде, решился померяться с ним силами. Небольшого роста, крепкий, с упругими кривоватыми ногами, при одном взгляде на него становилось ясно: справиться с Салыком дело нелегкое. Но больше всего он нравился своей рассудительностью, умением подчинять любого одним, будто вскользь брошенным словом, а то и просто взглядом. Давно ли, кажется, познакомились, но даже умудренные опытом Баймагамбет и Шанау смотрят на него с почтением.

Отряд опять развернулся цепью и двинулся вперед. И снова перед преследователями лишь бесконечные волнообразные барханы, снова раздражающий глаза коричневатый цвет песка да вылинявшее небо над головой.

Вначале бойцы были настороже, как приказывал Салык, чтобы невзначай не попасть на мушку бандита, но вскоре всем стало казаться, что предосторожности напрасны, что Кулбатыр озабочен лишь тем, как подальше унести ноги, и внимание людей постепенно ослабло.

К вечеру, когда солнце уже склонилось к горизонту, пески остались позади. Впереди лежала степь, поросшая травами и кустарником. Следы Кулбатыра потерялись.

Самое большое разочарование было написано на лицах Куспана и Киикбая. Каждый из них мечтал непременно заметить бандита первым и вступить с ним в схватку. Молодости свойственно преувеличивать свои возможности: и тому, и другому хотелось верить, что попадись им бандит — ему уже не удастся уйти.