Евгений Коковин - Первая любовь

Отчаявшись встретить Олю, я пошел к Косте.

Все сидели за столом после чаепития и слушали Чижова. Костин отец рассказывал о Мудьюге и о Грисюке-Сазанове. «Всего этого не знает Оля, – подумал я. – Она не знает, как погиб ее отец, капитан Лукин. Если бы она знала, что мы привезли его убийцу на сво­ем пароходе!»

Костина мать предложила мне чаю, но я отказался, мне не сиделось. Хотелось найти Олю. Мы пошли с Кос­тей на улицу. Илько остался у Чижовых ночевать.

Долго мы бродили с Костей по притихшим улицам, почти не разговаривая. Костя о чем то задумался. О чем же? Я думал об Оле.

И вдруг я ее увидел. Она стояла на углу нашей улицы со своей подругой Галинкой Прокопьевой.

– Только ты ничего не говори ей о Грисюке! – шепнул мне Костя.

– Конечно, нет, – так же тихо отозвался я. Мы подошли к девушкам и одновременно, словно торопясь опередить друг друга, сказали:

– Здравствуйте!

– Добрый вечер! – улыбнулась Оля.

Галинка состроила чуть заметную гримасу и отсту­пила, давая нам дорогу. Весь ее вид как будто говорил: «Проходите, пожалуйста!» Но мы остановились.

– Дима, – сказала Оля – ты, кажется, плаваешь на «Октябре»? Я читала в газете, что вы спасли англий­ских моряков.

Я хотел ответить, но Костя вдруг опередил меня:

– Я тоже плаваю на «Октябре», машинистом, а Димка – учеником.

Никогда, кажется, я не обижался так на Костю, как сейчас. Мне хотелось все рассказать об англичанах, но я не находил слов, а Костя задорно продолжал.

– Мы спасли шесть англичан, не шесть, а пять англичан и одного маленького китайца Его зовут Ли. Может быть, он останется у нас, в Советском Союзе… А шторм был сильный, вы бы знали! Английское судно на дно ушло…

Даже Галинка, пренебрежительно относившаяся к нам, заинтересовалась рассказом Кости.

– Если бы не мы, быть этим англичанам тоже на дне океана…

Из-за Кости я никак не мог вступить в разговор.

– Вы… мы… – пробормотал я.

И тут Костя смутился.

– Ну, не мы, а вся команда «Октяря».

– Пойдемте, проводим Галинку, – предложила Оля.

Галинка Прокопьева жила за мостиком, неподалеку от Кости. Когда мы с ней попрощались, я сказал:

– А теперь проводим Костю.

– Нет, лучше я вас провожу, – спокойно возразил Костя, и я еще больше разозлился на него.

Теперь разговаривать уже совсем не хотелось. Кос­тя тоже почти всю дорогу молчал, изредка и однослож­но отвечая на вопросы Оли.

Проходя мимо своего дома, я хотел остановиться, но какая-то непонятная сила потащила меня дальше, к дому Оли. Тут мы коротко попрощались.

– Завтра воскресенье, – сказала Оля. – Мы со­бираемся поехать на кошку. Поедемте с нами на лодке. Галинка тоже поедет. Будем купаться и загорать. Раз­ведем костер, даже можно рыбу половить.

– Можно поехать, – согласился я.

– Поедем, – сказал Костя.

Летом в воскресные дни жители Соломбалы любят выезжать за Северную Двину, на необитаемые песча­ные острова, густо поросшие ивняком. Такие острова у нас называются «кошками». Говорят, что лучших пля­жей, чем здесь, не найти даже на побережье Черного моря – чистый и мелкий бархатистый песок, твердое, ровное дно у реки и теплая вода. Жаль только лето короткое – купаться можно лишь два месяца – июль и август.

С утра через широкую реку к кошкам словно напе­регонки устремляются моторные лодки, шлюпки и бай­дарки. На низких берегах разжигаются веселые костры. Готовится немудреная пища – тресковая уха, грибной или консервный суп, варится в котелках и запекается в золе картошка, кипятится чай. В былые времена при­возили даже самовары и граммофоны.

Выезжают на острова целыми семьями и большими компаниями. Древние старики, устроившись поближе к дымным кострам, под горячим солнцем прогреваются крепко заваренным чаем, мальчишки и девчонки почти весь день плещутся в реке или ползают в ивняковых зарослях, воображая себя исследователями и следопы­тами. Парни и девушки купаются, загорают, играют в мяч и даже танцуют на твердом утрамбованном при­ливами прибрежном песке. Обычно тихие острова в вос­кресные дни оживают. Всюду слышны переклички и шумная болтовня, песни, звуки гармошки и гитары.

Возвращаются в город к вечеру, когда спадает жара и от воды начинает нести сыростью и прохладой.

Костя пришел ко мне рано утром и сообщил, что лодка Прокопьевых, перегруженная пассажирами, уже готова к отплытию.

– Значит, мы не поедем? – с тревогой спросил я.