Сергей Абрамов - «Граждане, воздушная тревога!»

— Вы что, на каждом новом допросе собираетесь сочинять новую историю? — спросил я, стараясь не раздражаться.

— Захочется — буду, не захочется — нет. Можно и что-нибудь старенькое вспомнить.

— Утренняя история была интереснее.

— Тоже вранье.

— А зачем?

— Жить скучно, гражданин следователь, вот и хочется порой пошутить.

— Шуточки-то у вас со смыслом. Ну, допустим, что Вадбальский — это вранье, хотя и очень круто заверченное. Но Михельс — не шуточка. Немецкий шпион ваш Михельс, а вы еще признались в том, что стали его агентом.

— Разве признался?

— Мне же врать незачем.

— Слыхал где-то эту побасенку, ну и поднес ее вам, как соус «пикан». А про шпиона — тоже болтовня. Вам, чекистам, только про шпионов и сочинять.

— Рация у него есть?

— Чего?

— Переносный радиопередатчик.

— С новостями техники не знаком. Про отмычку могу.

Я решил перейти к серьезной атаке.

— Кстати, под тем, что вы рассказали о Михельсе, ваша подпись есть.

— И под протоколом, который вы сейчас напишете, моя подпись тоже будет… Задумался, зачем друзей будоражить? Решил правду говорить.

— Так вы же утром ее сказали.

— Не-е. То вранье было классическое.

— Ну что ж, посидите еще в одиночестве, придумаете новенькое.

На прощание он мне подмигнул: все еще полагаешь, мол, что со мной справишься?

Сегодня по милости Югова смог ночевать дома. Ох и смеялся же он, когда рассказал я ему о вторичном допросе Князя.

— Вот тебе, мил друг, и «княжеские» шалости. Чего же ему бояться, когда дружок его на свободе. Мы так ничего и не докажем, пока щуку покрупнее не выловим. Поезжай-ка завтра с утра на ремонтный завод и пощупай там. Вдруг да обнаружишь связного. Уже несколько дней, вернее, ночей молчит Михельс, если только радист — это он…

Я понимал, конечно, что Югов имел право смеяться, когда я ему о допросе рассказывал. Тут хоть головой о стенку бейся, а Невядомского не «расколешь». Фантазия у него богатая, и время для нее есть. А ведь мне протоколы, а не детективы писать. Ну и пришлось идти к себе на Кузнецкий. Холодно там, хорошо еще, что Клячкин вторым тулупом обзавелся: есть что на ночь занять. А может быть, и дровишки у кого есть, чтобы выкупаться. Колонка-то у нас дровяная, не газовая.

Ну вот и пришел домой, и махры принес для друзей-курильщиков. Набросились, понятно… Собрались в передней, свернули козьи ножки.

— Есть новости?

— Что-то застопорились у нас дела.

— Есть малость. Только у наших солдат еще один союзник есть. Хорошо помогает, лучше англичан с американцами.

— Ты о ком?

— О морозе. Говорят, еще хлеще будет.

— То-то у нас сейчас на полушубки заказы.

— Сысоева хоть поймали?

— Ловим.

И в это время зазвонил телефон. Клячкин трубку снял, послушал, протянул ее мне:

— Тебя…

— Слушаю, — сказал я и услыхал смешок Югова.

— Хорошо слушаешь?.. Лады. Кончай ночевать, быстро — в управление.

— Что-то случилось?

— Случилось. Давай поскорее…

Не вышло дома ночевать. Размечтался…

Оказалось, что радисты сумели поймать пеленг, а Безруков, на счастье, был в одном из передвижных радиопеленгаторов. Везение, конечно… Но ему еще больше повезло в том, что до запеленгованного объекта ехать было три минуты ровно. С арбатского двора, из-за мусорных баков передача велась. Двое их там было. Одному удалось уйти, второго Паша ранил.

Из управления отправились в тюремный госпиталь.

Накинув на плечи белые больничные халаты, мы с Юговым и Безруковым идем сначала в кабинет главврача. Фамилия Рольного Бук — так в паспорте значится. Мы прежде всего справляемся, можно ли с ним сейчас разговаривать. Оказывается, можно. Больной ранен в правую ногу, но кость не тронута.

Сейчас Бук сидит в кресле, листая только что вышедший номер «Огонька». Никакого удивления при нашем появлении он не проявляет.

— Откуда вы родом? — начал допрос Югов.

— Из бывшей республики немцев Поволжья, — четко произнося каждую букву, отвечает Бук.

— А каким образом очутились в Москве?

— Был призван в Красную Армию, дезертировал с целью действовать по заданию абвера.

— Что значит «действовать по заданию абвера»?

— Я радист. До войны работал в Саратове в радиомастерской, в штабе дивизии тоже действовал как радист. В Москве у меня была явка к резиденту.

— Имя и фамилия резидента?

— Отто Михельс.

— Это он был с вами во дворе?

— Да. Только, как я понял, ему удалось уйти?..