Виктор Смирнов - Приключения 1964

Надо вызывать бульдозер. Надо вызывать снегоочиститель.

Но нет ни снегоочистителя, ни бульдозера. И нет времени ждать, пока они придут. На это может уйти день, а то и два.

Нам бы радиотелефон, — говорит Макаренко. — Позвонил по ноль один, вызвал помощь.

Болтаешь! — раздраженно отвечает Танке. — Нет тебе покоя.

Плохо тебе было бы без моей болтовни, — замечает Саша. — Завял бы, как тюльпан в солярке.

Вдвоем идут осматривать мост. Каждый сибиряк — плотник. Даже если он имеет дело только с железом, он должен знать толк в дереве. Без этого здесь не проживешь.

Они ощупывают мост, как придирчивые покупатели на ярмарке. Проверяют каждый держак и каждый гвоздь. Ковыряют мозолистыми пальцами труху.

Вообще-то раз перед мостом стоит ограничительный знак, ехать по нему нельзя. Это грубейшее нарушение всех инструкций. Если что-нибудь случится с мостом, они будут нести ответственность за ДП — дорожное происшествие. Паровая турбина мощностью в несколько тысяч киловатт не игрушка.

Однако какое дело тем тысячам строителей, которые их ждут, до запрещающего знака и всех шоферских переживаний? А если за дни ожидания вскроются реки? Впрочем, их никто не будет судить, если не доставят турбину на стройку. У них будут объективные причины. Причины-то будут, но турбина…

— Выдержит! — после долгих исследований решает Танке. — Запас есть.

Он вколачивает обухом вылезший гвоздь. Ещё целый час они подправляют мост то тут, то там.

Потом, когда «КРАЗ» уже стоит по ту сторону речушки, они снова возвращаются к мосту с топорами в руках. Надо посмотреть, не нарушено ли что-нибудь жесткими колесами дизеля. Не потому, что им хочется скрыть следы нарушения. Просто они хозяева и должны заботиться о том, чтобы везде на тракте был порядок. Особенно на мостах. Мосты — это плечи дороги. Они несут на себе главные тяжести.

В левом баке плещется на дне солярка. А в правом баке вместо двухсот литров солярки двести литров воздуха — правый бак пуст. Горная дорога, гололедица и объезды съели все горючее, положенное им по норме.

Макаренко работает воздушным насосом, накачивая в форсунки остатки топлива. Километровый столбик, высунув из сугроба жестяные белые крылья, заглядывает в кабину и уходит назад. Ещё один столбик. Тяни, тягач, тяни!

Тахометр предупреждает. Обороты падают. Форсунки судорожно глотают последние порции горючего. Танке чувствует, как сникает сила двигателя. Одна за другой вылетают из упряжки лошадиные силы.

«Чхи!»

— Закурим…

Что ещё остается делать шоферу в такую минуту? Надо посидеть, пораскинуть мозгами. Только теперь, в непривычной тишине, чувствуешь, как набрякла тяжестью каждая мышца, как устал каждый шоферский нерв.

До заправки — пятьдесят километров. До заправки — ни дома, ни заимки. Вот как бывает в шоферской судьбе: спешишь, ведешь счет каждой секунде, а потом случается непредвиденное, и ты… куришь себе в кабине. И дым не сладок тебе, а горек, будто в папиросу набили полыни.

Солнце стоит в зените. Горные снега ослепительны. Потрескивает, остывая, мотор.

Дорога прямо уходит в гору. Черной веревкой она пересекает склоны и теряется где-то в кедраче.

Но вот из кедрача выпадает зеленая капля. Она катится вниз, видны уже зеленая кабина и солнечные отблески на краске.

— Новенький «газон», — замечает Макаренко.

«Газик» весело мчится навстречу остывающему «КРАЗу».

— Стой!

«Газик» тормозит. Из кабины высовывается молодое розовое лицо. На дверце нарисован красный флажок: «Ударник коммунистического труда».

— Привет ударнику от ударников!

Макаренко протягивает юнцу пачку «Беломора». Это вроде верительной грамоты при дипломатическом знакомстве. Без «Беломора» не начнешь серьезного разговора.

Но парень отказывается.

— Не курю.

— Так, так… медицину уважаешь. Спешишь?

— Спешу.

Танке не в силах вынести дипломатии Макаренко.

— Ты лясы не точи! Прямо объясни человеку.

Макаренко вздыхает и объясняет. Солярка кончилась. Надо съездить на станцию и привезти бочку. Или хотя бы три канистры. Вот, собственно, и всё.

У парня вытягивается круглое лицо.

— Обратно ехать? У меня график…

Он нажимает стартер.

— Ну его! — Танке машет рукой. — Сквалыга!

Макаренко вскакивает на подножку «газика».

— Слушай, парень, ты знаешь, что такое комсомольская стройка без электрической энергии? Да заглуши ты мотор!..

И он объясняет розовощекому, что такое стройка без энергии. Потом объясняет, что такое, по его мнению, ударник коммунистического труда. Это, считает Макаренко, не просто гонять по графику. Это не просто театры посещать и читать новинки литературы. Для этого надо за душой кое-что иметь…