Сергей Возный - Пастух для крокодилов [СИ]

— Только сейчас вспомнилось, — сказал Суханов с нехорошей задумчивостью. — Я ведь язык сайбо знаю маленько. Так вот, Куо Шинг Лай — это не имя, это титул. Что-то вроде «главного кормильца», или точнее «главного поставщика пищи». Вам это ни о чем не говорит, господа?

Утро началось рано — с первыми лучами рассвета ударил откуда-то гонг, и вскоре к храму потянулись заспанные «братья». Богдан, дежуривший, традиционно, с середины ночи до утра, разбудил наконец компаньонов. Сходили в баньку (здесь это помещение называлось «лумьяк»), умылись остатками вчерашней воды, позавтракали, на скорую руку, тушенкой. Плюгавый, узнав о предстоявшем отъезде гостей, обеспокоился, а просьба насчет лодки с проводником привела соглядатая в окончательную растерянность:

— Это к Повелителю надо, ибо мудрость его — есть воплощение воли Небесного Существа!

— Да слышали уже, — усмехнулся Дмитрий Константинович. — Ладно, хрен с тобой. Повелитель — так Повелитель.

Плюгавый от богохульства вздрогнул и ожег Суханова взглядом, живо напомнив Богдану все худшие подозрения.

— Куо Шинг Лай будет извещен о вашем желании, — произнес сайбанец столь сухо и манерно, что рассмеяться бы, но смех почему-то в горле застрял. — Светлейший Куо Шинг Лай сам решит, когда вас принять. Если захочет принять. Волею Небесного Существа, чье тело…

— В братьях его земных, — докончил фразу Богдан, положив руку Плюгавому на плечо. — Послушай, друг, мы сейчас будем переодеваться, так что ты уж не подглядывай? А то обижусь и ударю, хоть ты и наш охранник.

Неизвестно, какой именно аргумент подействовал сильнее, но удалился шпик сразу и долго не появлялся. Путники впрямь устроили переодевание — все в одной комнате (дабы силы не распылять), отвернувшись пуритански каждый к своей стеночке. Сменили хламиды на привычные комбезы, ремнями перетянулись, кепи на головы водрузили. Общий вид получился неожиданно бравый — хоть в рекламе показывай, в разделе «Обмундирование». Переглянулись и сели ждать.

Приглашение на аудиенцию последовало через того же Плюгавого. Провел их, ни больше ни меньше, как к храму, пропустил вперед себя в боковую дверку, оставшись снаружи. Кира, шедшая первой, скользнула беззвучно вперед, отсутствовала с полминуты.

— Вроде, чисто все, — шепнула, вернувшись. — Он там один сидит, нас ждет.

Коридор, удивительно длинный для такого сооружения, привел, к небольшой комнатёшке. Темно тут оказалось, и запахи странноватые: не то горелый перец, не то анаша, не то химия.

— Входьите, господа, — пригласил знакомый голос по-русски, и зрение различило, наконец, в углу густую тень. — Присаживайтьесь как дома.

Свет, вдруг, сделался ярче, словно фитиль в лампе довернули. Стало видно, что весь пол застелен ажурными циновками, по стенам развешаны резные деревянные маски (африканский, скорее, стиль), а прямо над головою Повелителя разинула пасть гигантская, деревянная же, морда крокодила, увенчанная чем-то вроде короны.

— Это мое туако, комната отдыха, — пояснил Куо Шинг Лай, указывая плавным жестом на все вокруг. — Иногда общьение с любьящими подданными так утомльяет!

— Ну, так оставили бы их! — посоветовал Суханов, устраиваясь на циновках. — Съездили бы куда-нибудь, развеялись. Материк навестили, в конце концов.

— Увы, я не могу себе этого позвольить, — склонившись к маленькой жаровне, Повелитель бросил на алые угли щепотку чего-то, мгновенно обратившегося в дым. Аромат в комнате сделался гуще и слаще, аж ноздри защекотало.

— Я не могу оставьить паству бьез контроля, потому что льюди несовершенны. Они слабы и всьегда готовы прьедаться распутству.

— Ясно, — кивнул Дмитрий Константинович с видом участника философского диспута. — Тогда желаем вам дальнейших успехов на ниве обращения ближних своих к Свету. Мы вынуждены откланяться.

— Как? Неужели наше скромное пристаньище оскорбьило вас?! — удивился Куо Шинг Лай с такой искренней горечью, будто впрямь узнал обо всем только сейчас. — Или наши ритуалы кажутся вам слишком отвратьительными?

Глубокий вздох, очередная щепотка на угли, и запах в комнате вновь переменился. Горьковатым стал, пряным, щекочущим — будто десятки крохотных муравьев набились в носоглотку и принялись сновать, щипая челюстями.

— Мы просто не можем злоупотреблять гостеприимством — сказал Богуславский, сдерживая чих. — Дела, к тому же… там… на материке…

Спутники его, судя по всему, испытывали то же самое, а вот Повелитель сидел с невозмутимейшим видом. Привык, наверное, к своим благовониям.