Сергей Возный - Пастух для крокодилов [СИ]

— К борту надо подводить осторожнее, иначе может рвануть в глубину. Вот та-ак…

Большая рыба прекратила вдруг сопротивление и устремилась к катеру с раскрытой пастью, пытаясь «выплюнуть» крючок, но бестолку. В отличие от щуки или лосося, выдвижные акульи челюсти хватают добычу намертво, вместе с любым спрятанным в ней подвохом и сразу отправляют в желудок — обратной дороги нет. Древний крошечный мозжечок морского убийцы устроен куда примитивней, чем у прудового линя — вот почему эстеты и ценители такую рыбалку не жалуют, оставляя ее жадным до экзотики туристам. Скучно. Акулу не нужно соблазнять изысканными приманками и особой техникой блеснения — надо лишь суметь вытянуть чудище из воды.

— Пришло время гарпунов, — в оригинале фраза африканца прозвучала несколько иначе, но Богдану ворочать мозгами не хотелось. Главное — смысл.

— Сейчас инструктор подтянет ее ближе, а Вам надо целиться в жаберные щели. У нее очень крепкая шкура…

— Знаю! — по жизни клиент, очевидно, считал себя Большим Боссом и не терпел поучительного тона. Даже в тех вещах, в которых абсолютно не смыслил. Воткнув спиннинг в кронштейн, вынул гарпун из креплений и принял у борта классическую стойку копьеметателя. Рыба была уже совсем близко — небольшая, метра на три голубая акула.

— Н-на, — гарпун, брошенный сильной неточной рукой ударил хищницу в самый край жаберной щели, и плюхнулся рядом. Еще мгновение спустя, акула грациозно крутнулась, показав светлое брюхо, затем ушла в глубину, разматывая спиннинговую катушку.

— Мать твою!.. — дальнейший набор русских идиоматических выражений оказался негру, как ни странно, знаком, даже без перевода.

— Не кипятись, шеф, он говорит, что рыбешка скоро вернется, — приблизившись к борту, Богдан отчетливо разглядел всплывающую из глубин крылатую тень,

— Вот и она.

Действительно акула, но другая. Гораздо крупнее первой, тупоносая, грязно-серого цвета рыбина совершила плавный пируэт у самой поверхности и двинулась вдоль борта. Инструктор, успевший уже вытянуть гарпун из воды, затараторил и даже руками взмахнул, указывая за борт.

— Что он говорит?

— Ничего особенного просто называет, эту селедку по имени. Мако. Говорит, что она пришла на запах крови и может испортить нам весь улов.

— А та, первая, где?

Отвечать не пришлось — травмированная голубая предстала уже пред очи зрителей, благо леска и крючок не оставили ей выбора.

— Да-а, щас что-то будет. Осторожней, шеф.

— Не учи отца…, а эта еще откуда?!..

Третья хищница превосходила первых двух изрядно, и разрисована была поперек туловища черными пятнами. Явившись на поверхность, сразу вцепилась в хвост той, что на крючке. Катушка затрещала вновь, но нырнуть плененной рыбе не удалось — помешали чужие рвущие пасти.

— Кыш, мать вашу!.. — клиент, смех и грех, кричал что-то дерущимся убийцам, будто котов разгонял.

— Пошли вон!

«Старик и море» — вспомнилось, вдруг, подзабытое с детских еще времен. Большая рыба с мечом на носу в окружении прожорливых тварей. Рыба, от которой остался один скелет.

— Х-ха! — на сей раз бросок был куда точнее, и стальное жало глубоко вонзилось в белесое брюхо. Шумно плеснув хвостом, акула исчезла в кровавой пене, пеньковый шнур заскользил, разматываясь, волоча по палубе бочонок-поплавок.

А еще через мгновение по ушам резанул вскрик клиента.

Дальнейшее Богдан воспринимал замедленно, будто при рапидной съемке — тело действовало на рефлексах, опережая замечтавшийся мозг. Веревка, захлестнувшая ногу клиента, уже повалила того на палубу, тащит сопротивлявшегося, орущего вперед — за борт. Чуть — чуть осталось. Глаза расширенные в панике, пальцы, цепляющиеся за доски настила, скользящие… Именно эти пальцы видел Богдан, одолевая прыжком добрых пять метров и хватая в падении мужичка за худое запястье. Чуть повыше часов «Роллекс». Перевернуться, упереться ногами в канатный ящик и держать, держать! Раненая рыбина бушует за бортом, но одолеть тяжесть двух человек ей куда труднее.

Сколько времени прошло — пять секунд, десять или даже минута — прежде чем в поле зрения возник африканец с большущим ножом? Богдан не любил затасканных фраз насчет «самого долгого в жизни мгновения», но что поделать, если так и есть. Мгновение длиною в вечность. Клинок поднимается и падает, полосуя веревку, худое запястье взмокло от пота и рвется, выскальзывает. А клинок рубит. А запястье все выскальзывает. А клинок…