enahma [enahma@yahoo.co.uk] - Освобождаясь от пут

– Я имел в виду дружбу. Однажды, давно. И мне жаль, что я потерпел неудачу, – произнес Гарри и ушел, оставив неподдельно потрясенного Рона.

**************************************************************************

В последний вечер Большой Зал был, как обычно, ярок. Он был украшен в красных и золотых гриффиндорских цветах, чтобы отпраздновать завоевание Гриффиндором кубка факультетов пятый раз подряд. Огромный флаг, изображающий гриффиндорского льва, покрывал стену за высоким столом. Было очевидно, что Гриффиндор победит – трое Уизли, Невилл и Симус заработали по тридцать баллов каждый за их попытку спасательной операции, а Гарри дали шестьдесят за спасение жизни Фаджа. Это было одним из первых дел, которое сделал Дамблдор в тот день, вернувшись к себе в кабинет. Хотя в этом году Рэйвенкло и выиграл квиддичный кубок, внеучебные баллы в конце семестра переместили Гриффиндор на первое место.

Пир по случаю окончания года был гораздо радостнее, чем в прошлом году. Несмотря на потери в войне в течение года, большая часть магического общества – включая преподавателей и студентов – приветствовала изменения, произошедшие за последние несколько недель. Гарри знал, что памятник миссис Фигг, убитым родителям и их детям уже занял свое место, пока он был в больничном крыле, так что директор решил сделать последний вечер настолько счастливым и веселым, насколько это возможно. Гарри наблюдал за Гермионой, Дином, Колином и другими, изучая их чувства и поведение, и осознавал, что он – единственный, кто не мог свободно и легкомысленно смеяться и болтать. Однако даже у него было много причин быть счастливым.

Он вернулся на свой факультет и не только физически: товарищи полностью и безоговорочно приняли его. Он больше не чувствовал недомогания от того, что делил с другими спальню и ванную, даже если они время от времени ловили Гарри без обычных маскирующих заклинаний – они никогда не упоминали об этом, а Гарри также не считал необходимым обсуждать с ними эту тему. Они считали его немного скрытным и, возможно, боле чем слегка параноидальным, но никогда не изводили из-за этого. Наконец, он смог выдерживать неожиданные прикосновения, и в прошлом месяце Люпин, наконец, научил его создавать щиты, даже если атаковали его, а не другого человека.

Он, наконец, освободился от пут.

Ладно, от части их. Одна цепь связывала его сильнее и мучительнее, чем что-либо раньше: его отношения с Северусом.

Его отношения, которые теперь, казалось, подходили к концу, так как жизненные силы Северуса уменьшались от длительной комы. Он просто не мог счастливо смеяться или болтать, зная, что его папа умирал в больнице только потому, что несколько авроров… но это было опасное направление мыслей. Оно приносило слишком много ненависти и желания отомстить.

Он встал и извинился перед сидящими за столом. Он не хотел больше оставаться на банкете. Он вышел за двери школы и сел на лестнице. Небо над ним было ясным и ярким, с несметным количеством звезд, но он даже не смотрел на них. Его глаза уперлись в землю, но и земли он не видел, он видел Северуса, лежащего бледным и слабым, и…

– Квайетус? – внезапно раздался сзади тихий, осторожный голос. Гарри не обернулся, только махнул рукой, предлагая место рядом с собой. – Я хотел извиниться.

Гарри поднял глаза и посмотрел на Януса. Его не испугало присутствие мальчика, директор уже допросил его с Веритасерумом и признал невиновным в деле сестры.

– Это не было твоей виной, Янус, – невыразительно сказал он.

– Я должен был знать. Я подумал, и я… Ты помнишь пир в начале года? – внезапно спросил он. Гарри кивнул. – Я тогда сказал тебе, что прошлым летом нас посетил Малфой-старший, – Гарри кивнул, снова вспомнив некоторые части той беседы. – Я думаю, она… она тогда предложила ему свои услуги. И я сказал, что должен был знать, потому что видел, как она разговаривает с Малфоем. Я… Я просто… – его голос затих, и, к удивлению Гарри, он заплакал. – Я НЕ МОГУ ПОНЯТЬ! – прорвалось у Януса между рыданиями. – Ее все любили! Мама, папа, я… Мы никогда не дразнили ее из-за того, что она в Хаффлпаффе, или чего-нибудь еще…

Гарри почувствовал себя неловко, успокаивающе положил руку Янусу на плечо и слегка похлопал.

Долгую минуту не было других звуков, кроме рыданий Януса.

– Янус, послушай, – через некоторое время сказал Гарри. – Я не сержусь на тебя и не думаю, что ты ответственен за дела своей сестры.

– Спасибо, но это не то… – покачал головой Янус. – Но, Квайетус, что, если не только моя сестра поддерживала Ты-Знаешь-Кого? Что, если мои мама или папа – Пожиратели Смерти, как отец Ареса? Что, если все хорошее в моей жизни и семье является ничем иным, как ложью? – он крепко обнял колени, покачиваясь взад и вперед. – Я боюсь ехать домой.