Все смеялись, хотя каждый задавал себе вопрос - что же все-таки случилось у Ивана?
А случилось вот что…
Перед приземлением Яровой сделал все, как полагается: корпус наклонил чуть-чуть назад, согнул ноги в коленях. Когда на твоем счету более двухсот прыжков, это получается само собой.
Но все пошло совсем не так, как обычно. Ноги не почувствовали толчка, мягко провалились в жидкое месиво, и когда парашют рванул Ивана вперед, за них будто кто-то крепко уцепился. «Так можно и сломать…» - успел подумать Яровой и ткнулся лицом в грязь.
В уши и нос залилась вода, грязь залепила глаза. Вытягивая шею, Иван старался удержать голову над взбаламученной поверхностью болота. Мучительно хотелось провести рукой по лицу, но парашют продолжал тянуть вперед, и Яровой удерживал его стропами.
Тяжело пахло тиной, застоялой водой. Возле самого носа выпрыгивали пузырьки. Оправившиеся после первого испуга, маленькие жучки-водомеры вновь почувствовали себя хозяевами и, покачиваясь на длинных ножках, нахально заглядывали в глаза.
Занятый борьбой с парашютом, Яровой не слыхал, как самолет в первый раз пронесся над ним. Только когда гул мотора раздался во второй раз, он рывком вскочил на ноги и, прижимая шею потуже к воротнику, чтобы грязь не текла за ворот, начал складывать парашют.
Когда самолет в третий раз вынырнул из-за верхушек елей, Иван раздраженно помахал рукой - хватит летать без толку. На следующем заходе от самолета отделилась маленькая фигурка. Иван залюбовался четкой работой парашютиста, который уверенно приближался к цели. Николаю оставалось всего несколько метров до поверхности болота, когда Яровой спохватился и закричал:
- Ноги подожми! Ноги! Садись на пятую!
Николай понял и, поджав ноги, тяжело плюхнулся в воду «на пятую точку». Брызги разлетелись в разные стороны.
- С приездом, - засмеялся Иван. - Как приземление?
- Как дома на мягком диване.
- А ты хорош…
- И ты тоже.
Было два часа дня, самый солнцепек, но здесь, возле болота, стояла прохлада и полумрак. Ветер раскачивал вершины деревьев, и стволы их скрипели жалобно и глухо. Не верилось, что неподалеку гудит пожар, языки пламени бросаются на деревья, ползут по мягкой лесной подстилке.
Иван тщательно готовился в путь, мыл лицо и руки, стирал грязь с сапог и комбинезона. Потом сел на поваленную ель, достал чистые портянки и начал переобуваться.
- А ты? - вскинул Яровой глаза на Николая, который уже нетерпеливо переступал с ноги на ногу. - Ноги-то тоже сырые.
- По жаре это даже приятнее.
Иван неодобрительно нахмурился:
- В нашем деле ноги не последнее дело.
- Да у меня и портянок запасных нет.
- Почему?
- Никогда не беру.
- Учти - это в последний раз, буду проверять.
Иван подошел к Николаю, тщательно проверил
снаряжение. В цепких и сильных руках, которые уверенно поворачивали его, Николай чувствовал себя маленьким.
- А теперь пошли, - сказал Иван.
У Ивана была быстрая, упругая походка, он нырял под ветки, низко висевшие над землей, проскальзывал между тесно стоящими стволами, легко переступал через сгнившие деревья. Не чувствовалось, что за спиной у него около тридцати килограммов груза. Николай еле успевал следом. Лес, который словно расступался перед Яровым, снова вставал стеной перед молодым парашютистом. Ветки били его по лицу, он проваливался в труху прогнивших стволов. А спускаясь в глубокий овраг, повис на распустившихся стропах парашюта. Пришлось Ивану взбираться наверх, чтобы освободить незадачливого товарища.
Идти Николаю с каждой минутой становилось тяжелее. Груз давил на плечи, руки от лямок затекли. Вдобавок ко всему каждый шаг отдавался острой болью в пятках - ноги были уже смозолены. Николай поджимал пальцы ног, чтобы пятки не касались сапог, но это мало помогало. Старался думать о том, что такова уж судьба парашютиста. Сначала прыжок в неизвестность, потом тяжелый переход. Не знаешь даже, что трудней - добраться до пожара или потушить его. Сколько раз случалось, что огонь они побеждали за несколько часов, даже устать по-настоящему не успевали. Зато как трудно было попасть на эти пожары!
Но и эти мысли не облегчали боли. Только самолюбие не позволяло ему окликнуть Ярового, признаться, что он устал, взмолиться о помощи. Но и самолюбие кончалось. Он уже совсем было хотел сдаться, когда Иван вдруг остановился.
- Шабаш, - сказал он. - Надо передохнуть и поесть в спокойной обстановке. Самолет и тот без заправки не летает.
Читать дальше