Кара - Гарри Поттер и Ось Времён

Гарри залил них кипящей смолой собственной горечи и боли. Сопротивление было сломлено.

Парень почувствовал, что возвращается в комнату, перед ним опять стоит директор, опирающийся на плечо Снейпа.

— Прости, Гарри. Это я во всём виноват, — в который раз повторил Дамблдор.

— Во всём виноват Вольдеморт. Это всё?

— Нет, Поттер. Теперь моя очередь. Legilimens!

Вот это удар! Гарри чувствовал, что из носа и ушей у него во всю хлещет кровь, однако не обращал на это внимания. Снейп напал со всей силой, на которую был способен. Надо было что-нибудь ему противопоставить, но что-то подсказывало, что ненависть больше не поможет. Перед глазами стоял образ мёртвого Седрика Диггори… сменился криками матери, отца…

Что может остановить Снейпа? — лихорадочно соображал гриффиндорец. Вольдеморт — любовь. Дамблдор — ненависть. Старик чувствует свою вину… Так, что я знаю о Снейпе? Ненавидел моих родителей, кстати не безосновательно, Сириуса, короче, всех Мародёров. Служил Вольдеморту, сейчас предатель. Негласный ужас Хогвартса. Да… жалко мужика. Эврика!!!

Липкий туман жалости просочился через все блоки и заграждения, и образовал ледяную стену перед профессорским чем-то, заставив его сложить оружие.

— Я абсолютно бессилен против человека, о котором ничего не знаю, — вытирая рукавом кровь, констатировал Гарри, как только смог снова видеть комнату.

Не обращая внимания на фирменные взгляды Снейпа, сейчас выражающие особенно сильную ненависть, Гарри огляделся в поисках чего-нибудь, что могло бы сойти за салфетку. Не обнаружив ничего подходящего, он продолжил вытираться собственной одеждой.

— Как только начнётся учебный год, — заговорил директор, — вы будете заниматься Легилименцией, дабы развить эту способность. Возражения не принимаются, Северус. Эту способность ты можешь использовать против своего врага. Сейчас мы должны будем удалиться в Хогвартс на педсовет, после которого я всё как следует обдумаю.

Гарри проводил гостей до камина, и, как только они исчезли, наконец смог дать волю душившему его смеху.

— Гарри, ты чего? — послышался голос Джинни.

— Да так, ничего. Надо было видеть Снейпа, когда Дамблдор ему сообщил что со мной придётся и дальше заниматься! Я эту рожу на всю жизнь запомню.

Почему-то Джинни не смеялась. Она смотрела на него так, будто он только что превратился в призрака. Упс…

— Эм… не обращай внимания — это от перенапряжения, — затараторил Гарри, правильно истолковав странный взгляд Джинни.

— Гарри, это — кровь.

— Я заметил. Ничего, у меня ещё много. Ладно, я, пожалуй, пойду — переоденусь.

К счастью, ни Рона ни Гермионы в комнате не было, и Гарри смог без проблем переодеть рубашку и засунуть старую в кучу грязного белья.

Следующее утро началось с того, что в комнату ворвалась жутко взволнованная Гермиона, и немедленно разбудила парней стуком двери.

— Да просыпайтесь же, — нетерпеливо шипела она.

— Что-то случилось? — промычал из-под одеяла Гарри.

— Конец света, не иначе, — подавляя зевок отозвался Рон.

— Хуже! Сегодня ведь придут результаты СОВ!!!

— Женщина, ты меня нервируешь, — промычал Рон, накрываясь с головой одеялом. — Выключись хоть на минуту.

— Да просыпайтесь! — не унималась Гермиона, пропуская мимо ушей оскорбление Рона.

— Ага, через минуту, — пообещал Гарри, устраиваясь поудобнее, и изо всех сил пробуя заснуть.

Но Гермиона была настойчива в исполнении своих желаний. Она начала стягивать с Гарри одеяло. Тот вцепился в него с такой силой, как если бы это был стакан воды в пустыне. Наконец одеяло было благополучно отобрано, а Гарри беспомощно растянулся на полу, куда был стащен вслед за предметом спора в пылу сражения.

— А теперь представь на секунду, — раздалось снизу, — что я бы спал как Рон — без пижамы.

— Чего?! — возопил до этого трясшийся от беззвучного хохота Рон, моментально вскакивая с постели, — да это… гнусная провокация, — закончил он, поняв, что именно этого от него и ждали.

Гарри, хихикая, поднялся с пола, и, надев очки, лежащие на тумбочке, нагло посмотрел на Гермиону, а потом, как бы между прочим, заметил:

— А если бы он правда был без пижамы?

Гермиона густо покраснела.

— Но ведь он не был.

— А если бы был?