Андрей Ветер - Время крови

«Здесь так жарко. Неужели и меня они заставят раздеться? Нет, я не смогу ходить так, не смогу при них… Это такое падение… Это такое…» – подумала она и сказала:

– Послушайте, я в толк не возьму, как мы будем общаться с вами, раз вы не знаете по-русски… Но я очень устала. Я бы хотела лечь… Понимаете? Лечь… спать… – Она сложила ладони вместе и приложила их к щеке, изображая подушку. – Не понимаете? Вижу, что не понимаете…

В эту минуту Утылыт неторопливо стянула с себя штаны и предстала перед Машей во всей своей неухоженной наготе. Маша отвела глаза, но вскоре опять посмотрела на шаманку. Взяв в руки бубен, Утылыт мелкими шажками прошла по кругу, поглаживая свободной рукой поверхность бубна и издавая какие-то шипящие звуки. От неё исходил стойкий запах грязного тела.

Сделав несколько кругов по яранге, шаманка вышла наружу. Маша с удивлением посмотрела на длинноволосую дикарку и указала рукой на вход в жилище.

– Куда же она? Она же совсем голая!

Чукчанка ответила ей равнодушным взглядом. Снаружи послышались звуки бубна. Машу одолело любопытство, и она приблизилась к откинутым шкурам входного отверстия. В лунном свете Маша увидела нагую женщину, стоявшую на четвереньках с откляченным задом; она передвигалась мелкими шажками, иногда вскидывала бубен и ударяла по нему палочкой. Время от времени шаманка поднималась в полный рост и начинала раскачивать бёдрами, голова её при этом крутилась так, будто готова была сорваться со своего места. Её короткие волосы растрепались и вздыбились. Маша отступила в шатёр, потрясённая и испуганная увиденным.

– Что она делает? – обратилась она к длинноволосой, опять забыв, что та не умела говорить по-русски.

Прошло немного времени, и звуки бубна снаружи стихли. Чуть позже Утылыт вернулась в ярангу. На её возбуждённом лице было написано удовлетворение. Она неторопливо прошла в дальний конец дома и положила бубен на груду мехов. Её голое тело выглядело как-то ненатурально, как-то по-кукольному; руки покачивались, будто пришитые слабыми нитками или будто жившие своей отдельной жизнью.

Длинноволосая Чукчанка прошла по жилищу взад-вперёд, пристально наблюдая за шаманкой и желая понять, что было у той на уме. Она явно опасалась чего-то.

– Ах, – вздохнула Маша, – если бы вы понимали по-русски…

Утылыт достала откуда-то широкий кожаный ремень, на котором висел какой-то непонятный продолговатый коричневый предмет, и потрясла ремнём перед лицом Маши, и та увидела, что привязанный предмет – мышца с оленьей ноги, икра. [3]

– Я не понимаю! – почти закричала Маша. – Я ничего здесь не понимаю! Отстаньте от меня! Что вам надо?

Увидев ремень, длинноволосая дикарка решительно шагнула к Утылыт и, схватившись за него, потянула на себя. Лицо её пылало негодованием. Утылыт строго посмотрела на свою жену и дёрнула ремень к себе. Так они тянули ремень, угрюмо, с сопением, каждая на себя, одна – отталкивающая своей наготой, другая – бесспорно привлекательная в своей полуобнажённости.

– Зачем вы дерётесь из-за этого куска мяса? – взмолилась Маша.

Никто не отозвался на её вопрос, но Утылыт с силой ударила длинноволосую по голове кулаком, и та рухнула на месте. Шаманка засмеялась, поворачиваясь к белой девушке. Её омерзительные отвислые груди сильно раскачивались и в свете костра становились то длиннее, то короче. Машу охватил панический ужас, когда дикарка подступила к ней и принялась грубо стаскивать с неё платье.

Обнаружив под верхней юбкой нижнее белое бельё, шаманка снова гадливо засмеялась.

– Что вам надо?! – Маша закричала, но голос внезапно пропал, сделался жалким шипением. Она почувствовала, как по телу растеклась леденящая вялость, в голове возникла тяжесть.

Шаманка сдёрнула с девушки одежду и цепко схватила её за колени. Маша безвольно упала на шкуры. В глазах всё замелькало. Огонь, грязная голая кожа, жидкие клочковатые волосы на лобке дикарки, ремень с икрой оленя… Этим ремнём шаманка обвязала свои бёдра, и теперь грязная оленья мышца раскачивалась у неё впереди, как мужской половой орган…

– Зачем? – шевельнула губами Маша. – Зачем… что я вам… не могу…

В глазах у неё потемнело, она поняла, что готова лишиться сознания, и откинулась на спину.

– Уйдите…

Дышать становилось труднее, воздух словно загустел, сделался вязким и горячим.

– Уйдите…

Она отмахнулась от шаманки слабой рукой, но Утылыт продолжала приближаться к ней короткими прыжками. Ноги дикарки тряслись, как в лихорадке.