Андрей Ветер - Время крови

Григорий почувствовал, как в груди у него всё сжалось, щиплющие комочки пробежали по спине. Он зачерпнул рукой мокрого снега и обтёр им лицо, но холодное прикосновение не взбодрило его и не отогнало возникший в воображении облик Маши.

– Ох, горе, горюшко! – закричал казак во всё горло и упал спиной в кустарник, стискивая кулаки с такой силой, будто желал раздавить терзавшее его чувство неодолимой любви.

Вчера он слукавил, разговаривая с Иваном: он покинул Раскольную, конечно, не ради охоты и не ради того, чтобы дать Тяжлову возможность успокоиться. Подпоручик Тяжлов был злопамятен, как самый коварный демон, и Григорий прекрасно знал об этом. Никакие два-три дня не могли исправить сложившуюся ситуацию в лучшую сторону. Григорий ушёл из-за Маши, из-за неё же он не расправился с Тяжловым на месте.

– Знал бы ты, Вадим Семёнович, чего мне стоило не удавить тебя, – проговорил он, поднимая лицо к небу.

За годы, проведённые на Чукотке, он научился не обращать внимания на многие стороны морали, принятые в покинутом им Петербурге. Дворянская честь не стоила на Чукотке ничего, дуэль выглядела здесь клоунадой. Если кто-то хотел убить, то он просто убивал – кулаком ли, ножом ли, пулей, открыто или из укрытия…

Вспомнив сцену столкновения с Тяжловым, Григорий содрогнулся. От решительных действий его остановило только присутствие Маши. Он вдруг осознал, что не хотел выглядеть в глазах этой девушки таким, каким был в действительности. Он желал быть лучше. Это испугало его, и он поспешил уйти, чтобы разобраться в себе, прислушаться к себе. Кто он такой? От кого он убегал все эти годы? От других или от себя?

Он забросил ружьё на плечо, сделал несколько шагов вниз и остановился, прислушиваясь. Ветерок донёс до него лёгкий костяной перестук. Григорий внимательно осмотрелся, но не заметил ничего подозрительного.

Пройдя вперёд ещё немного, он увидел поодаль два помоста, закреплённых на разветвлениях деревьев. На каждом помосте лежало завёрнутое в шкуры тело. Судя по всему, это были юкагирские захоронения – арангасы. У основания деревьев на земле лежала разбитая посуда. Из-под шкур на одном из помостов торчала нога, обутая в новый кожаный сапог; в подошве сапога казак разглядел несколько надрезов в виде креста. Под другим помостом висели на верёвке два собачьих черепа; они-то и перестукивались, покачиваясь на ветру.

Григорий поморщился. «Что-то я не видел этих мертвецов тут раньше. Должно, совсем свежие арангасы… Не к добру я повстречал их, чёрт подери…»

Минуло часа два после того, как он начал спускаться с вершины горы, и он решил сделать привал.

Едва он сбросил со спины рюкзак и ружьё, его нога подкосилась, рванулась в сторону, заполнилась огнём, и Григорий упал. В следующую секунду до него донёсся звук выстрела.

Кто-то стрелял сверху, оттуда, где казак перевалил через гребень. Пуля прошла сквозь икру насквозь, хорошенько разорвав мышцу. Кровь быстро и горячо заполняла сапог. Григорий затаился на земле, не меняя своего положения и прикидываясь мёртвым. Стреляли издалека. Стрелявший не мог, конечно, понять, куда попала посланная им пуля, так что у Григория было время собраться с силами и встретить напавшего на него человека, если тот намеревался подойти ближе.

«Какой же подлец подкараулил меня? – размышлял Григорий, незаметно подвигая руку к упавшему ружью. – Или же никто не караулил, а шёл за мной? Но разве ж это надо кому? С Чукчами вроде наладилось… Позволь, позволь, друг любезный, а не Вадим ли это Семёнович за мной увязался?»

Мысль о Тяжлове пронзила его, как вторая пуля. Пламя ненависти вскипело в сердце, и Григорий едва не задохнулся от нахлынувшего на него чувства.

Подтянув к груди ружьё, он сделал несколько глубоких вздохов, приводя себя в уравновешенное состояние, ощупал ружейный замок – не повредилось ли что при падении – и осторожно взвёл курок. После этого он очень медленно, успокаивая себя едва слышным шёпотом, поменял положение и посмотрел наверх. Там, почти на самом хребте, вырисовывалась на синем небе фигура человека, неторопливо спускавшегося вниз и упиравшегося прикладом в землю. «Успел он загнать новый заряд или нет? – подумал казак. – Если это Тяжлов, то обязательно успел. Этот не рискнёт с пустой фузеей подойти. Впрочем, мне подпускать его, кто бы он ни был, близко так и так нельзя. Хорошо он пальнул, дьявол! Ежели это Тяжлов, то он попал случайно, для него расстояние шибко велико. Должно очень спешил разделаться со мной. А коли не Тяжлов…» Григорий осторожно, чтобы движения его оставались незаметными, поднял ружьё и поднёс приклад к плечу. Нога мучительно гудела и пульсировала, отдаваясь горячими ударами крови в голову. Стараясь дышать ровнее, Григорий взял далёкую фигуру на мушку. «Теперь главное – не спешить. Перезаряжать ружьё в моём положении крайне несподручно. Бить можно только наверняка».