Андрей Иркутов: А.А.А.Е. [Роман приключений. Том II]

Чтобы пробраться к лавке, нужно было пересечь метров тридцать нагроможденных развалин.

Дикки побежал на Блеф к холодильнику, у которого шла свалка из-за кусочка, льда и повел людей за собой к лавке.

Толпа возилась над обломками. Дикки пригласил несколько человек, говоривших по-английски, организовать правильную раздачу продовольствия.

После недолгих переговоров все согласились и выбрали представителей, которые прошли внутрь, учли количество продуктов и стали их распределять. Со стороны подходили новые группы голодных людей. Дикки пошел дальше.

Встречавшиеся по городу люди представляли самое неожиданное зрелище. Каждый оставался в той одежде, в которой его застала катастрофа.

Попадались полунагие женщины и малоодетые, мягко выражаясь, мужчины. Какой-нибудь длинноногий англичанин горделиво расхаживал в коротеньких трусиках и в очках. Желтые щеголяли в изодранных кимоно.

Недалеко от пристани, в квартале гейш, особенно много женщин, испуганных и неодетых, слонялось у развалившихся домиков.

Наконец, на Блефе Дикки встретил знакомого организатора международного комитета пропаганды среди моряков, огромного рыжего ирландца — О’Прэн.

— Ба, парень! — крикнул он Дикки. — Как тебя занесла судьба и если уж занесла, то почему ты не потрясся?!

— Старина Прэн! — Я ехал в Совьет Рошен и остановился в «Ориентале». — Дикки показал в неопределенную пылавшую кучу. — Ну, и повертелся, как кусок мяса на вертеле. А как ты?

— Я? Да, как видишь, ничего, вывезло!

Они прошли к морю.

Прэн рассказал Дикки про кошмары, которые творились внизу, на Майн-стрит. Вся улица провалилась в несколько минут и со всех концов с суши загорелась. Люди бросились к пристани. На берегу невозможно было стоять. Ураганный ветер гнал огонь и дым к толпе. Люди не выдержали и начали кидаться в море на баржи, сампаны и даже отдельные бревна.

Как раз в это время загорелись прибрежные баки с нефтью и маслянистая жидкость потекла к морю и, волнами прибиваемая обратно, захватила в свои тиски мелкие суденышки, лес, баржи и лодки.

Тем временем огонь расползался и пополз по морю к берегу. Народ в паническом страхе подался обратно, но оттуда ветер гнал дым и пламя. Люди бежали во все стороны, давя друг друга.

Те, которые нашли прибежище в деревянных морских посудинах, раскаялись в своем поступке. Они были не настолько близко от берега, чтобы вернуться на него, а кругом на две, три мили горело море и все, что было на нем.

Воздух наполнился новыми ужасными воплями, новый дым, с примесью жареного человеческого мяса, обволакивал людей.

— Это противно, как перегорелая шерсть! — сказал Дикки.

— Да, старина, — ответил О’Прэн, — но ты не был в кварталах рабочих и не видел, что делается в профессиональных союзах.

— Что же там? По-моему, хуже, чем здесь, не может быть нигде!

— Хуже, да, но подлее…

О’Прэн повел Дикки к рабочим кварталам Иокогамы.

Не дойдя до них, они встретили полицейских, подлых японских полицейских, джэпов с кургузыми злыми лицами. Полицейские с оружием в руках шныряли по развалинам и подозрительно разглядывали всякого проходившего. Они не только ходили открыто, они скрывались в развалинах, прятались за свернутыми ветром столбами и за скрюченными жестяными вывесками.

Полиция радовалась возможности разделаться с рабочими организациями. Она провоцировала пожары, как поджоги, и выдавала их за работу корейцев.

Начальник полиции получил директиву свыше воспользоваться землетрясением, как поводом к принятию решительных мер.

Быстрое развитие Японии из азиатского государства в передовую капиталистическую державу, создало внутри страны массу противоречий. С одной стороны, у власти ближайшими советниками Микадо оставались аристократические фамилии, принадлежащие четырем кланам древних земельных собственников, с другой — быстро народилась из мелкого дворянства, самураев, промышленная буржуазия и, в связи с появлением городов, фабрик и заводов, — пролетариат, пришедший из голодной, измученной, непосильной арендой и адским трудом деревни.

Молодая японская буржуазия, такая же алчная и жадная к прибылям, как и всякая другая, выжимала соки из рабочих, привлекая на фабрики женщин и детей. На многих производствах процент женщин и детей оставил далеко позади себя процентный состав рабочих мужчин.

В то же время японские предприниматели понижали заработную плату рабочим, выплачивая своим акционерам дивиденды на сто и более процентов.