Михаил Март - Затянутый узел. Этап второй. Принцип домино

— Значит, в центре у него есть свои люди, не мог он сидеть в засаде всю зиму.

— Конечно, есть. Полтора месяца прошло, но за нами так никого не прислали. Пропали, и черт с ними. Зеленый всех солдат перебил. Мы с Риной шесть дней могилу копали, хоронили. А зеки перешли в банду. Куда им деваться, по «железке» назад не пройдешь, бандиты подстрелят, либо чекисты поймают, а в тайгу никто носа не сунет. Какой только дряни в ней нет, не считая бандитов. От тигра и медведя уйти еще можно, но от рыси или волка не уйдешь.

— Выходит, у Зеленого перевес. На рудниках солдат тридцать осталось, а у бандитов пополнение в добрую сотню голов.

— У них оружия на всех не хватает. На руднике пулеметы и автоматы плюс заграждения, а у банды только винтовки и пистолеты. Нет, рудник взять непросто, пороха и патронов им на новую войну хватит. И не будет Зеленый его сейчас брать, мало еще камешков ребята нарыли. На прорыв пойдет через месяц или два.

— Может, подмога подоспеет?

— Думаешь, они только здесь пути подорвали? Нет, дорогу они блокируют и никого близко не подпустят. А пехота сюда своим ходом не пойдет, овчинка выделки не стоит.

— Как вы здесь выжили?

— Тетеревов бью, вот и живем. У Рины на глазах бандиты деда застрели, он старшиною был. Мать умерла в феврале, отец — летчик, служит в Москве. Похоже, ему не сладко там, даже на похороны жены не отпустили. Старик не решился оставлять внучку одну дома, взял с собой. Ей всего-то семнадцать годков. Немного диковата, но добрая душа. Вот и покатались. Дед ее от окна отогнал, тут его пулей и угостили. Насмерть. В общей могиле похоронили.

— Значит, сидите, помощи ждете?

— Пешком далековато. Мне плевать на себя, а девчонку убьют, век себе не прощу. Кто знает, где Зеленый шастает, это с виду тайга большая, но того и гляди, нос к носу с бандитами столкнешься. Да и вы не лезьте дальше.

— У нас особый случай. Как звать-то вас?

— Терентий Филиппыч.

— А меня Октябриной зовут, я в день революции родилась. Мама звала Риной, — представилась девушка.

— Терентию к своим надо возвращаться. Он за тебя боится. Может быть, ты с нами пойдешь?

Улдису девушка очень понравилась. Она глянула на Терентия, как на отца при появлении сватов.

— Зови своих людей, парень, совет держать будем, — решил кочегар. — Мест вы этих не знаете, отпускать вас опасно. Сами погибнете и девчонку погубите. Если я вернусь, меня слушать не станут, к стенке поставят. Слишком много знаю.

— Да. Это точно. Такие новости не обрадуют. Сидит там какой-то гад с железной рукой. А то и не один.

— Вот и я так думаю.

— Бросай винтовку, Терентий, пошли к нашим. Авось не подстрелят. — Улдис направился к двери.

Далеко идти не пришлось, вся команда стояла возле насыпи и ждала окончания переговоров. Каково же было ее удивление, когда из поезда вышел обросший мужик со следами запекшейся крови на плече и щуплая девчонка.

Златые врата распахнулись. Отец Федор оторвался от чтения молитвы и поднял глаза. Из алтаря вышел монах в длинной черной рясе.

— Помните меня, Тихон Лукич?

Вершинин перекрестился. Скорее он ожидал увидеть Господа Бога, чем этого человека, да еще в монашеской одежде.

— Да, да, это я, старший лейтенант Кондрат Масоха, который перевозил вас из лагеря Чокурдах в больничку.

— Я вас очень хорошо помню, Кондрат Акимыч. Священник встал с колен.

— Почему вы не пошли дальше с отрядом Лизы?

— Лебеда заболел, мы не могли его бросить одного. Людей в селе нет, здесь происходит что-то непонятное. Герасима Савельича укусила огромная пчела, нога сильно опухла. Сейчас он без сознания лежит в сельсовете, я не в силах ничем помочь.

Появился второй монах, невысокий, лысый и уже немолодой.

— Жар у него есть?

— Весь горит.

— Это профессор Берг Борис Леонтьевич, — представил Масоха своего товарища. — Познакомьтесь. А это Тихон Лукич Вершинин. Он же отец Федор, он же заключенный номер 0932. Профессор тоже бывший зек.

— Позвольте, но как вы здесь оказались? — наконец-то спросил священник.

— Долгая история, потом расскажем. Мы попали сюда и остались незамеченными — это сейчас главное. За селом ведется наблюдение, выходить мы можем только ночью…

— Послушайте, любезный, — не выдержал Берг, — вы можете дотащить до церкви вашего больного? Нам надо его осмотреть.

— Силенок у меня хватит.

— Старайтесь не касаться его кожи, нам хватит одного больного.

— На нем одежда.

— Вот и ладненько. Тащите его, пастор. Дело срочное.