Иван Охлобыстин - Взять Тарантину

Найхал, сын Нальхана. Духов предков погибших.

Секретарша. Тогда имеет смысл посетить костюмерную.

Мазанхан и Найхал, сын Нальхана, идут по студийному коридору. Впереди табличка с надписью «Костюмерная». Мазанхан поднимает взгляд, показывает Найхалу, сыну Нальхана, на камеру наблюдения. С другой стороны еще одна камера. Камеры «перекрывают» все пространство коридора, не создавая «мертвых зон». Найхал, сын Нальхана, щелкает фотоаппаратом, отводя объектив чуть в сторону, на камеры систем наблюдения. Но тут из дверей появляется Охранник. Он оставляет дверь полуоткрытой.

Охранник. Сюда нельзя!.. Нельзя!.. Уходите!.. Здесь запрещено снимать.

Мазанхан(англ., с ужасным акцентом). Извините, уважаемый, мы представители благотворительной организации помощи семьям погибших охранников киностудий. Позвольте с вами сфотографироваться, уважаемый?

Охранник. Нельзя.

Но Мазанхан, будто не слыша его слов, обнимает Охранника, и Найхал, сын Нальхана, щелкает фотоаппаратом.

Мазанхан(Охраннику). На прощание, уважаемый, я хочу рассказать вам одну мудрую притчу. Мне ее рассказал дедушка Номто, когда я ему в плов бабушкины иголки уронил. Дедушке Номто рассказал эту притчу его дедушка, а его дедушке — его прадедушка. Короче говоря, долго друг другу рассказывали. У нас предков как блох на баране. Дело было так: одному молодому шаману приснился сон — будто он бабочка и она засыпает и видит во сне молодого шамана. Когда он проснулся, то спросил себя: «Так кто же я, уважаемый? Бабочка, которая спит и видит молодого шамана, или молодой шаман, который спит и видит бабочку?» Этот вопрос его мучил много лет, пока он не встретил еще более мудрого шамана. Тот выслушал его рассказ и ответил: «Это очень просто — ты молодой шаман, который во сне бабочки видел молодого шамана, который спит и видит бабочку». Тут-то молодой шаман изменил «точку сборки» и вопросов больше никому и никогда не задавал, потому что имел ответы на все вопросы. Он только улыбался и просил подмастерьев — совсем молодых шаманов — вовремя отводить его по нужде, иначе он начинал кокон плести. А мораль этой притчи такова: не утруждай вечность глупыми вопросами, у нее и без тебя много забот.

Найхал, сын Нальхана, священнодействует в юрте: разложив кадрики на матовом стекле специальной лампы, отбирает нужные. Закладывает первый кадрик в фотомашину. Из машины появляются черно-белые фотографии большого формата. За его манипуляциями с благоговейным восторгом наблюдают трое молодых азиатов в чепанах.

Большие черно-белые фотографии прикреплены к стенам юрты, Ма-занхан и Найхал, сын Нальхана, стоя на кровати, рассматривают их. На одной фотографии схема пожарной эвакуации, на другой — замок на дверях запретной зоны, на третьей – охранник у входной двери в павильон, на четвертой — камеры видеонаблюдения, на пятой — кодовый замок, на шестой — сканер отпечатков пальцев и т. д.

Мазанхан. Давай сюда схему студии.

Найхал, сын Нальхана, нагибается, поднимает с кровати свернутую вчетверо схему, разворачивает ее, прикрепляет к стене. Мазанхан начинает маркером наносит на схему систему безопасности студии. Мы видим на столике работающий ноутбук со сканером, от компьютера тянется провод телефонной линии. Провод проходит рядом с бело-синим кубом биотуалета, на которомхидит один из молодых азиатов и смотрит мультфильм на огромной плазменной панели, подвешенной на стене номера.

Феллини и Макс сидят за компьютером. Поодаль на полу стоит большая открытая сумка, в которой лежат вещи и бабушкины пакеты. На экране большого монитора схема студии с отмеченной на ней системой безопасности. Такая же схема вылезает из широкоформатного принтера. Феллини снимает ее с лотка, изучает, напевая себе под нос какую-то «китайскую» мелодию, потом вдруг замолкает.

Макс. Что?

Феллини. Ну вот, первая разведка боем в этой навозной кинояме произошла.

Феллини вычерчивает фломастером на распечатке схемы квадрат. В этом квадрате нет ни одной пометки Мазанхана.