Луи Бриньон - Московский наследник

— С абсолютной уверенностью, — последовал ответ.

— Нет вопросов, ваша честь, — прокурор бросил многозначительный взгляд на присяжных и только после этого, довольный собой, сел на место.

— Защита?

Александр встал и неторопливо подошёл к скамье свидетеля. Он некоторое время молчал, потом неожиданно спросил:

— Нормальный и здравомыслящий? Психологически устойчивый? Кажется, вы такие выражения использовали в своей речи?

— Да, — ответила доктор Брегман.

Александр повернулся к судье.

— Нет вопросов, ваша честь!

— Это всё? — судья Яхонтова по-настоящему недоумевала.

— Нет, ваша честь. Я бы хотел вызвать… повторно вызвать следователя, который вёл следствие по делу моего подзащитного!

— Я не понимаю смысл ваших непонятных комбинаций, но тем не менее удовлетворю вашу просьбу. Однако на будущее попрошу не слишком увлекаться.

— Благодарю, ваша честь! — Александр проводил взглядом капитана Лопухина, которому пришлось вернуться на место свидетеля.

Александр вернулся к столу, взял какие-то бумаги и подошёл с ними к Лопухину.

— Вы вели следствие по делу моего подзащитного?

— Я уже отвечал.

— Прошу ещё раз ответить, — Александр говорил отрывисто и резко.

— Да!

— Да? Следовательно, это вы составили? — Александр протянул ему бумаги, уголовное дело гражданина Данилова, — пояснил он для судьи и присяжных.

Лопухин бегло просмотрел бумаги.

— Да, я, — Лопухин вернул документы Александру.

— Вы, — Александр поднял вверх документы и потряс ими, — дело составлено с многочисленными нарушениями. 27 нарушений в протоколе уголовного дела. Составлен абсолютно безграмотно и неправильно. Я отметил все нарушения. Прошу приобщить документы к делу, — Александр положил документы на стол судье и вернулся к свидетелю, чтобы продолжить допрос.

— Вам известно, что любой адвокат, увидев вашу неумелую стряпню, сразу потребовал бы освобождения обвиняемого из-под стражи?

— Протестую, — подал голос прокурор, — защита занимается домыслами и предположениями.

— Ваша честь, — Александр повернулся лицом к судье, — были грубо нарушены права моего подзащитного.

— Продолжайте, — судья кивнула Александру, — протест отклонён.

Александр повернулся к свидетелю и снова начал задавать вопросы жёстким тоном.

— Знаете, почему прошла ваша филькина грамота? Обвиняемый был лишён права на защиту. Вы предоставили ему право на адвоката? Вы поставили в известность обвиняемого о том, что он имеет право не отвечать на вопросы без его присутствия?

— Нет! — выдавил из себя Лопухин.

— Конечно, нет, — продолжал Александр, — в противном случае этот вопрос вообще не стоял бы. Однако сейчас речь не идёт о формальностях. С учётом ошибок вы могли составить новый документ и соответственно предъявить новое обвинение. Поэтому ваша ошибка не имеет в данный момент существенного значения.

Не только Лопухин, но и все находящиеся в зале с удивлением слушали Александра, не понимая, с чего тому вздумалось защищать следователя.

— Меня интересует другой вопрос в этом деле, — Александр сосредоточенно сдвинул брови к переносице и глядя на Лопухина продолжал: — Почему, по какой причине, следствие было закончено столь скоропалительно?

— Всё было ясно. Имелось орудие преступления, свидетельские показания, — Лопухин пожал плечами, — у нас были ответы на все вопросы. Смысла в затяжке не было никакого.

— У вас были ответы на все вопросы? — повторил за Лопухиным Александр, — вы полагаете, следствие ответило на все вопросы?

— Да, — последовал уверенный ответ.

— Да? — снова повторил Александр, — ну тогда, свидетель, я задам вам самый главный вопрос любого следствия.. — Александр подошёл вплотную к Лопухину и в упор спросил: — Мотив убийства? Почему Данилов убил Зятчина?

Лопухин растерялся, услышав этот вопрос. Он начал озираться по сторонам и, по всей видимости, подыскивать подходящий ответ.

— Свидетель, отвечайте на вопрос, — строго потребовала судья.

— Может, он его ненавидел. Поэтому и убил, — наконец выговорил Лопухин. Было заметно, что он не знает точного ответа на этот вопрос.

— Может? — в который раз переспросил Александр, делая ударение на этом слове, — может, он его ненавидел? А может, и нет? Может, всё, что угодно стоять за этим словом.

— Протестую, — подал с места голос прокурор, — дело абсолютно ясное. В данном конкретном случае мотив не столь важен.

— Защита, — судья посмотрела на Александра, — что вы хотите выяснить?