Сергей Плеханов - Приключения-85

Иван с усилием перевернулся на спину и сел. В глаза ему бросились две женские фигуры в перепачканных изодранных сарафанах. Солдат подталкивал мать Ивана прикладом, а другую пленницу крепко держал за толстую косу.

— Анютка, матушка! — невольно вырвалось у молодого человека.

Обе приостановились на мгновение, с болью взглянув на Ивана. Но конвоир грубо дернул девушку за косу, а мать ткнул между лопаток ложей ружья.

— В заводе наглядитесь друг на дружку!

К развороченной землянке прошагал невысокий тщедушный мужик в войлочной шапке, в новом кафтане и высоких сапогах. Повелительно заговорил с солдатами, тыча пальцем в кучи бревен. Один из них вздул огонь с помощью кресала и принялся поджигать скит.

И скоро жадное пламя с гудением стало пожирать сухое дерево, клубы дыма повисли над затлевшим дерном. Подняв сноп искр, обрушились в земляную яму остатки настила.

— Ивашка Антипов, по уличному прозвищу Рябых, — доложил низкорослый заводской приказчик в кафтане, когда Ивана ввели в обширную комнату с голыми стенами.

Над небольшим кое-как обструганным столиком возвышалась грузная фигура управителя Карла Фогеля.

— Тоже из Терентьефой? — твердо выговаривая согласные, спросил немец.

— С Терентьевой, Карла Иваныч, — почтительно подтвердил приказчик.

— Скажи, молодец, отчего вы в бега ушли? — с тем же деревянным акцентом проговорил Фогель.

— Так вишь, ваше сиятельство, повинность-то заводская больно тяжела нам показалась. Мы ведь, селение то есть наше, еще до заводских затей на земельку эту сели. Так почто же нас к заводу приписали, нету такого закону…

— Мальчишк! — Фогель что есть силы хлопнул ладонью по столу и вскочил. Когда он волновался, акцент в его речи делался еще заметнее, многие слова управитель произносил на немецкий лад — путая роды и падежи, глотая окончания. — Государыня императрица Анна Иоанновна повелел рудное и железное дело всеконечно расширить и для того в сем 1734 году нового начальника Главного заводов правления назначил — его превосходительство действительного статского советника Татищева.

Немец схватил со стола бумагу и, с важностью уставив палец в потолок, заявил:

— В сей промемории распорядился его превосходительство главноначальствующий о новых работных людей приискании и в ведомстве казенных заводов водворении… И то учинять повсеместно… к вящему державы российской процветанию.

— Да уж шибко несходно тяготы эти нести, — тупо повторил Иван.

— Ты мне дурака-то не валяй, — сведя к переносью кустистые брови, с угрозой сказал Тихон. — Думаешь, господин управитель тебя за малоумного сочтет и отпустит подобру?.. Не-ет, не проведешь, вражье семя! Он, Карла Иваныч, из самых злохитрых смутьянов будет. Весь в отца. Тот однодеревенцев к уходу в скит склонял, а этот чужую невесту сманил…

— Какая чужая! — Иван яростно сжал кулаки. — Силком ее за Мишку сговорили. А она мне давно обещалась!

— Ты такой дурной мальчишк?! — В голосе Фогеля слышалось изумление. Управитель смотрел на Ивана с таким выражением, словно только теперь наконец как следует разглядел его.

— Вместе с ихней семейкой в скиту взяли Анну, Егора Кузьмина дочь. Хотели было к родителю отправить, так нет — уперлась: буду в заводе вместе с этими, — Тихон кивнул на Ивана. — Без вашего распоряжения не решаемся… Как велите…

— А кто жених ее? — спросил Фогель.

— Из хорошей семьи — отец его скотом торгует, властям послушание и страх надлежащий в чадах воспитал…

— Без ее согласия Анютку сговорили! — крикнул Иван. — А ей этот Мишка — ну все равно что пустое место…

— С каких это пор у девки спрашивать стали, за кого ей идти? — Тихон пренебрежительно вытянул губы трубкой.

— Все едино она за него не пойдет, — угрюмо сказал Иван.

— Выходит, это вы людей подбили в скит уйти? — нахмурясь, спросил немец. — За такую провинность знаешь что бывает? В вечную работу на цепь…

— Никто никого не мутил, господин управитель, вот тебе истинный крест. Как объявили нам про приписку к заводу, так и поднялись несколько семей. Небось наслышаны, каково из соседних-то деревень мужику достается, кто в работы взят… А Анютка… своей волей с нами отправилась — уж больно донимал родитель, чтоб за Мишку шла.

— Ишь петли какие вяжет! — Тихон чуть не задохнулся от злости. — Да кто же, кроме вас, дорогу в скит знает? Один твой батька-полесовщик всю тайгу вдоль и поперек исходил!

— Что с того? Мы-то, семья наша, на денек только к братии завернули отдышаться… А другие — не знаю, может, и в скиту собирались пожить.