Михаил Смирнов - Операция «Призрак»

— А кто же ее убил? — перебивая женскую болтовню, строго спросил Селезнев.

— Не я. Выслушайте меня, пожалуйста…

— Хорошо, — согласился комиссар.

Лиза буквально взахлеб, эмоционально изложила свою историю, начиная со знакомства с Глафирой и кончая ее смертью…

Голиков и Селезнев все выслушали, переглянулись. Комиссар медленно сказал:

— После нашего допроса вы, гражданка Жохина, все подробно изложите на бумаге, в двух экземплярах. Одну напишите на имя полковника Норейко, вторую — на мое имя. Я вам обещаю, что мы разберемся с этой историей.

— Да, да, спасибо, спасибо, я вам верю…

— А теперь давайте, Жохина, расскажите про Сапегу и незабвенного Боба, или артиста балета Бориса Забавного, — строго вымолвил Селезнев. — Только как договорились, как на духу…

Ближе под утро пришел очередной, четвертый состав с золотом. Истомин и плохо выспавшийся, с больной головой, Сергеев срочно отправились в хранилище. В машине мысли его снова вернулись к Онись.

«Кто она мне?.. — задумался. — Встретились случайно… виделись всего ничего… Любил ли я ее?.. Нравилась она мне точно… с ней было легко… Впрочем, сейчас идет смертельная война. Многие гибнут на фронтах и в тылу… И каждый должен делать все для победы… Онись я буду помнить всегда…».

Выгрузка металла и расстановка его в хранилище непрерывно продолжалась почти сутки…

Москва, Лубянская площадь, штаб-квартира НКВД СССР…

Полковник Норейко получил личное обращение начальника ГРУ ГШ Красной армии комиссара Голикова с просьбой разобраться в деле Елизаветы Жохиной. Поступившее также обращение самой Жохиной на его имя, конечно же, полковник бы проигнорировал. Но игнорировать обращение Голикова полковник не решился. Тем более, что комиссар сообщил о содействии Жохиной в изобличении агента иностранной разведки, артиста балета Бориса Забавного…

Прочитав обращение, Норейко приказал повторно допросить астраханского капитана милиции Исмаилова. Он затребовал дело Жохиной и принялся его изучать. Несомненно, полковник вскоре обратил внимание на явно натянутые некоторые моменты в следствии.

Через некоторое время он приказал доставить Жохину на допрос…

Стараясь заглушить навалившуюся печаль и тоску от известия о гибели Онись, Ермолай самозабвенно трудился на выгрузке в хранилище четвертого состава с золотом.

Заместитель Молева дважды отправляла Сергеева на отдых, Истомин буквально силой уводил его на прием пищи.

За работой Ермолай, как ему казалось, забывал об Онись, прошла и головная боль…

Восточная Пруссия, вилла в Штейнорте, резиденция рейхсминистра Риббентропа…

В комнате, все стены которой были уставлены шкафами с книгами, в креслах расположились двое представительных мужчин: рейхсминистр Риббентроп и пастор Краузе. Они внимательно слушали музыкальное произведение, больше похожее на победный марш, в исполнении голосистого мужчины.

Вот радиоприемник закончил извергать музыку.

— Изумительный тенор! — восторженно бросает Риббентроп. — Блестящая техника исполнения!

— Смысловая, поэтическая нагрузка произведения впечатляет, — довольно говорит пастор.

— Предлагаю отметить настоящее искусство бокалом вина, — весело изрекает рейхсминистр и берет в руку стоящий на столике бокал.

— Поддерживаю и присоединяюсь.

Мужчины сделали по несколько глотков.

Через несколько секунд пастор вымолвил:

— Господин рейхсминистр, что сейчас с тем русским золотом, которое они хотели вывезти из Москвы? Они его вывезли?

Риббентроп загадочно улыбнулся и ответил:

— Запасы оказались весьма велики. По моим данным, они его постепенно перевозят на Урал. Им пытается помешать адмирал Канарис со своими заброшенными диверсантами и завербованными агентами, — усмехнулся. — Но, насколько я в курсе, безуспешно.

— А зачем взрывать золото врага? — вопрошает пастор. — Его надо обратить во благо победителя!

— И я такого же мнения…

Закончив выгрузку металла, его размещение в хранилище и доложив начальству, Сергеев и Истомин отправились отдыхать в гостиницу.

По дороге майор вымолвил:

— Я получил приказ выехать на два-три дня по служебным делам в Свердловск. Ты как, Ермолай, тут справишься без меня? Не будешь хандрить и болеть?

— Справлюсь.

— Только не забывай, жестокий враг будет мешать осуществлению нашей операции. Будет покушаться на людей. Будь предельно осторожен и бдителен. Обещаешь?