Игорь Андреев: Приключения 1986

Капитан второго ранга Беляев стоял на переднем мостике. Лицо его было сосредоточенно, хмуро. Оттого обильная седина казалась жестче, запавшие глаза — суровее. При каждом попадании в «Варяг» он морщился, словно ему было больно.

— Проклятая участь. Хоть бы часть огня взять на себя. Пусть безответно, но взять!

— Зачем японцам разбрасываться, Григорий Павлович? — отозвался лейтенант фон Крампт. — Они все делают разумно. Разумно и грамотно. Кто бы мог ожидать такое от японцев!

— Вас, кажется, это приятно удивило?

— Простите, Григорий Павлович, но я привык отдавать должное противнику. Готов даже уважать, восхищаться им.

— Уважать?! Восхищаться?! Адмиралом, который норовит ударить исподтишка? Нет, увольте. Эта эскадра достойна лишь одного: быть разбитой или рассеянной.

Фон Крампт не пытался даже скрыть своей усмешки:

— Похоже, получается пока наоборот. Нам еще везет, что адмирал Уриу не обращает на нас внимания.

Беляев внимательно, будто впервые, посмотрел на сказавшего это офицера. Лощен, гладко выбрит, глаза умные, замороженные. Он всегда был доволен им — порядок на судне держался безукоризненно, а вот сейчас словно что-то надломилось.

— Неужели вы не понимаете, что это гадко! — Беляев поднял голос и тотчас оборвал его: не хватало, чтобы их слышали нижние чины.

— Позвольте не согласиться с вами. Мы ведь не уклоняемся от боя.

Капитан «Корейца» ничего не ответил, отвернулся. Черт с ним! В конце концов, главное сейчас — помочь «Варягу».

«Корейцу» еще молчать минут пятнадцать. Потом ударят и его орудия.

— Снаряды, снаряды давай! — кричал комендор Прокопий Клименко.

Рядом оказался дальномерщик Мишка Михеев. Лицо — неузнаваемая маска, губы трясутся:

— Сейчас на баке всех подносчиков искрошило.

Клименко узловатыми пальцами вцепился в ворот тельняшки Михеева, тряхнул так, что у того зубы щелкнули:

— Не ныть, Мишка! Слышь? Не ныть!

Вдвоем побежали к выходу элеватора. Подъемник исправно выкинул наверх беседку. В каждой беседке, как стаканы в подстаканниках, стояли четыре снаряда — пуды металла и пироксилина. Взвалили беседку на тележку, покатили.

— Не ной! — скрежетал зубами Клименко. — Сейчас поквитаемся!

Японский снаряд рванул у самой тумбы орудия. В огненном шквале, казалось, ничего не могло уцелеть. Взрывная волна бросила старшего комендора на палубу. Сладковатый запах шимахи набился в легкие. Клименко с трудом поднялся, мотнул чугунной головой:

— Мишка, где ты?

Михеева нигде не было. Только перебитый леер змеился на палубе. Клименко глянул за борт. Зеленые воды были изрезаны скорбными морщинами волн. По ним прыгала бескозырка Михеева. С гребешка на гребешок. Словно и не было матроса.

Клименко подавил вздох, покатил тележку один. Но почему молчит его орудие? Не может быть, чтобы там никого не осталось в живых. Не может быть!

Может! Прислуга была поголовно выбита. На спонтоне — выступающей площадке под орудием — хлюпала кровь. Но 152-миллиметровое орудие — не чудо ли? — еще исправно. А он, старший комендор Прокопий Клименко, жив.

Прокопий вогнал снаряд в казенник. Хотел перейти к механизмам наводки, но к нему уже шел, пошатываясь, Козинцев.

— У нас откатник полетел. Не повезло! Давай на наводку стану. Только учти, у меня рука перебита.

В 12.05 «Варяг» был на траверзе острова Иодольми.

— Право руля! — скомандовал Руднев и жестом подозвал лейтенанта Зарубаева. — Сергей Васильевич, я решил ввести в дело орудия левого борта. От комендоров и прислуги жду меткой стрельбы и быстроты.

В этот момент крейсер содрогнулся от попадания крупного снаряда. Рулевой старшина Снегирев почувствовал, как ослабло сопротивление штурвала в руках:

— Перебит рулевой электропривод! Крейсер не слушается руля!

Руднев сделал невольный шаг к Снегиреву, воскликнул:

— Что?..

Этот шаг подарил ему еще одиннадцать лет жизни. Новый снаряд разорвался у основания фок-мачты, ударил осколками по боевой рубке. Пробить ее не хватило сил, но зато несколько мелких осколков влетели в проход, ведущий внутрь рубки. Они-то и наделали бед. Первым повалился матрос Иван Костин, приставленный для передачи команд. Он шагнул следом за Рудневым, на то самое место, где секундой раньше стоял командир, и был убит наповал. Другой осколок, чиркнув по лбу Руднева, впился в спину рулевого Снегирева. Командир «Варяга» обхватил руками голову, зашатался. К нему бросился Беренс:

— Вы ранены, Всеволод Федорович?