Артур Конан Дойл - Карета призраков

Виконт отвечал поклоном.

— Мадам, — продолжал он, — до нас дошли сведения, что вы собираетесь покинуть Францию. Об этом поговаривают и в городе, и в соседних деревнях. Ходят слухи, что вы намерены выехать в парадной карете, причём открыто, торжественно, ни от кого не таясь. Дамы и господа, — объявил виконт, поднявшись со стула и решительным взглядом окидывая погружённые в полумрак лица собравшихся, — поверьте моим словам, отбросив всякие подозрения на мой счёт. При нынешних умонастроениях в народе ваше предприятие чрезвычайно опасно. Вашу карету не пропустят. Так, ища свободу, вы окажетесь за решёткой. Предупреждаю вас совершенно искренно, как друг.

После того, как молодой человек изложил своё дело, ненадолго воцарилось молчание.

— И что же, как друг, вы посоветовали бы нам предпринять? — спросил маркиз.

— Ах, дорогой маркиз, безгранично благодарен вам за этот вопрос. Вы доверитесь мне? Вы последуете моему совету? В таком случае умоляю и заклинаю вас: оставайтесь в замке, откажитесь от всяких помыслов об эмиграции. Здесь, у себя дома, вы в относительной безопасности. Ещё есть люди, которые питают к вам уважение. Отец употребит всё своё влияние, чтобы отвести от вас угрозы. Скажите мне, наконец, что вы согласны отказаться от этой безумной и опасной поездки.

Шевалье посмотрел с язвительной усмешкой на графа и снова склонился над игральной доской. Маркиз тоже улыбнулся.

— Так вот какова ваша хвалёная свобода! — воскликнул он. — Нельзя даже выехать из дома в собственном экипаже без того, чтобы тебя не задержали и не заточили в тюрьму. Любопытно, что и говорить.

— Не надо ходить далеко за примерами, дорогой маркиз, — промолвил шевалье де Мазан и, не оборачиваясь, кивнул в сторону де Мори. — Примите за общее правило: когда чернь вдруг начинает бунтовать, за этим всегда стоит подстрекатель — человек иного, более высокого сословия, который руководствуется своими мотивами. Но таким людям весьма свойственно портить себе игру: они не могут избавиться от смутного желания угодить всем — и нашим и вашим.

Шевалье де Мазан слыл в семье острословом и мудрым советчиком. Вот и теперь его выслушали с необычайным вниманием, а затем с улыбкой посмотрели на гостя: интересно, как он воспримет эти слова.

— Надеюсь, господин де Гру не разделяет гнусных подозрений своего кузена. Господин де Гру давно меня знает…

— А есть ли у меня какие-нибудь основания относиться к вам с большим уважением после того, как я достаточно хорошо вас узнал? — вопросил маркиз, слегка поклонившись гостю.

Молодой человек уже готов был ответить, но вдруг осекся: в эту минуту из дальней двери, занавешенной гобеленом, в гостиную вошла девушка в белом платье, удивительно стройная, исполненная грации и изящества, с милым личиком и большими испуганными голубыми глазами. Она застыла у порога, уставившись на гостя. Низкий поклон виконта, похоже, вывел её из замешательства. Она учтиво поклонилась в ответ и, плавно пройдя по паркету позади младших дам де Гру, стала в углу за креслом, где сидела старая маркиза.

— Ты принесла мне мой веер, Леонора? — спросила старуха.

— Вот он, мадам, — тихо проговорила девушка, подавая веер.

Но, произнося эти слова, она не сводила глаз с виконта де Мори, стоявшего напротив, лицом ко всем собравшимся. Её появление, похоже, лишило их на мгновение дара речи. Шевалье по-прежнему улыбался, вперив свои чёрные глаза в Бернара, — такое выражение взгляда бывает у змей, — между тем маркиз обнаружил некоторые признаки беспокойства, а лицо его исказилось гневом.

Маленькая графиня де Гру, слабонервная, нетерпеливая особа, посмотрела на мужа, стоявшего подле неё, как бы умоляя: «Ради Бога, сделай что-нибудь, чтобы прекратить эту сцену». И граф, напустив на себя величественную важность, под стать Людовику XIV, выступил вперёд и пожелал знать, сообщил ли господин де Мори всё, что имел сообщить.

— Я предупредил вашу семью об опасности, сударь, — спокойно ответил Бернар, — и всё ещё смею надеяться, что предупредил не напрасно. Мой долг безропотно сносить ваши обвинения, к которым склоняет вас подозрительность. Я мог бы предполагать, что найду здесь такой приём. Я рад, что среди вас есть, по крайней мере, один человек, не разделяющий ваших подозрений.

— Я никогда, никогда не унижусь до этого, — послышался торопливый полушёпот из-за кресла маркизы.

Бернар поклонился в знак благодарности.

— Довольно! Это уже слишком, — тихо проговорил шевалье, обратившись к маркизу де Гру. — Вы сами положите этому конец, или прикажете мне?