Богдан Сушинский - Колокола судьбы

— Сегодня мы приступаем к регулярным боевым действиям в тылу врага. С этой минуты вы должны забыть, что вас высадили в тылу врага, что вы преследуемы, а значит, постоянно нужно скрываться, избегая стычек с противником. Отныне мы не будем со страхом ожидать, пока нас выявят каратели. Наоборот, сами будем выявлять и уничтожать противника, даже там, где ему и в голову не приходит ждать нас.

— Да, пора уже браться за него, — одобрительно проворчал Гаёнок, — а то застоялись мы, как молодые жеребцы на коновязи.

Однако старшина «цыкнул» на него, заставив умолкнуть.

— И еще одно: если в бою нет особого приказа, действуйте самостоятельно. Учитесь маневрировать, вовремя менять позицию, использовать любое трофейное оружие. С завтрашнего дня мы начнем ежедневные специальные тренировки. Вы будете учиться владеть всеми видами оружия и приемами ближнего боя, снимать часовых, маскироваться. Основы такой науки вы уже, очевидно, получили при подготовке к десанту. Но я знаю, что это был сокращенный, ускоренный курс.

Теперь уже строй устало, сонно молчал. Врага бить надо, это понятно. Однако бойцы все еще не понимали, зачем Беркут поднял их сейчас, в половине третьего ночи, когда за десятки километров вокруг — ни одного фрица. Неужели только для того, чтобы сказать то, что он только что сказал?

— Этого человека, — кивнул он в сторону стоящего под скалой проводника — мы будем называть так, как ему нравится, — «отшельником». По тропе, которую он укажет, мы спустимся сейчас в лес и пройдем к окрестностям села Горелое. Как стало известно, немцы засекли нашу радиостанцию и подтянули к этому селу около двух рот. На автомашинах.

— Откуда известно, что уже засекли? — недоверчиво и в то же время встревоженно поинтересовался радист.

— Судя по описанию, данному Отшельником, одна из машин — радиолокационная. По всей вероятности, гитлеровцы перехватывают наши радиограммы и, конечно, получили приказ уничтожить группу. Рядовой Задунаев, возьмете рацию и пойдете вместе с группой. Сегодня вам придется поработать особенно много. Но уже в лесу, недалеко от села. Передавать можно любой текст. Вплоть до сообщения о взятии Берлина войсками Абиссинии. Ну а мы поможем немцам, проведем их прямо к вам, к рации. Чтобы не заблудились. Детали обсудим на месте.

— Таки прав ты был, Гаёнок: засиделись мы в этих райских кустиках, — подал голос старшина. — А пахать есть где.

— Да, этот соскучиться не даст, — поддержал его Копань.

Дождавшись радиста с рацией, они вышли на «монашью тропу», ведущую к пещерам Отшельника.

— Только я-то здесь при чем? — проворчал Задунаев. — Я не должен ходить на боевые операции. И вообще, мне как радисту нужно обеспечить безопасность, условия для работы и нормальный отдых. Иначе я не смогу работать.

— Ну да? — хмыкнул кто-то. — Главное — «нормальный отдых». Все претензии к фюреру.

— Группа действительно должна гарантировать мою безопасность, — добавил радист уже более громко, чтобы мог слышать Беркут. — Потому что если рация окажется у фашистов, кое-кому потом не поздоровится.

«Вот как?! — отметил про себя Беркут. Уже первые контакты с этим франтоватым, интеллигентного вида солдатом насторожили его. Андрею показалось, что этот человек слишком рьяно старается подчеркнуть свое особое положение в группе. „Радист — что святой, — вспомнил он слова младшего лейтенанта. — Какого тебе нарисуют, на такого и молись“. В этой не очень веселой командирской байке, очевидно, и кроется разгадка поведения Задунаева. — Ладно, разберемся. После операции».

— Старшина, — негромко приказал он Кравцову, идущему замыкающим. — Следите, чтобы во время перехода группой соблюдалась строжайшая тишина и максимальная скрытность.

Тайная тропа Отшельника пролегала по довольно глубокой, прикрытой скальными карнизами расщелине — то ли по руслу высохшего ручья-водопада, то ли по старому ливневому стоку.

Сам Отшельник первым спустился к выступу, венчающему наиболее крутой участок тропы, и привязал к сосне припасенную им веревку. Придерживаясь за нее, группа с двумя пулеметами и рацией достигла этого выступа без особых приключений. А дальше, пройдя каменным лабиринтом метров сто влево по склону, наткнулась на еще одну расщелину, которая как бы подрезала склон, устремляясь к скалистому поросшему ельником берегу речки.

Как только они, перескакивая с камня на камень, преодолели эту речушку, Беркут оглянулся. Освещенные лунным сиянием склоны вершин представали перед ним, словно фантастическое видение. Все в их облике было неестественным, загадочным и недоступным.