Николас Монсаррат - Узаконенное убийство

— Но ведь это только догадка, — не очень уверенно возразил я.

— Ты же и сам отлично знаешь, что это совершенно точно… Если ты не пойдешь, то пойду я, — она сокрушенно покачала головой, волосы растрепались, глаза блестели, и вся она подалась вперед.

— Он спас мне жизнь.

— Ну, теперь-то он этого уже не сделает… Ну неужели же ты не понимаешь?! — яростно воскликнула она. — Кем бы он ни оказался, нормальным или ненормальным, теперь он прекрасно понимает, что из всех живущих в Плеттенберге тебя нужно убить в первую очередь!

— Мне почему-то кажется до сих пор, что это моя вина.

— Милый, — она положила свою теплую руку на мой локоть, — если имеется твоя вина, то существует единственный способ искупить ее.

Да, я знал, это была чистейшая правда. Понимал, что Хелен сумела добраться до самого главного, отбросить все мелочи. Так бывало уже не раз. Да, я должен сообщить полиции о своих подозрениях, точно так же, как после всех дней нерешительности все-таки признался Хелен. Я должен твердо знать: с кем я. Иначе я погиб.

Я вспомнил о том, как выдал свои подозрения человеку, которого подозревал. Это было крупной ошибкой, и повинен в ней был только я. Только одним способом можно теперь очистить себя. Я поцеловал Хелен, встал с постели и еще раз взглянул на нее.

— Хорошо. Я пойду прямо сейчас.

— Иди, дорогой, и никуда больше не заходи, — велела она. — Береги себя. Я тебя люблю.

А полиция вот меня явно не любила. В лице Ван Виллингена она любила меня меньше любого другого на белом свете. Я рассказывал ему свою историю, и лицо полицейского сержанта становилось все холоднее и холоднее. Под конец он глядел на меня так, словно я и был убийцей, словно я и перевернул всю деревню вверх дном. Судя по всему, он никогда не испытывал особой любви к англичанам, и вот его сдержанность полностью оправдалась.

— Почему вы сразу не пришли к нам? — спросил он, едва я закончил рассказ. — Я же ведь еще вчера говорил, что нам нужна любая помощь. Помните?

— Помню, — запинаясь, ответил я. — Но ведь это всего-навсего догадки. — Я чувствовал, что смогу сказать наверняка, убийца ли он, только если поговорю с ним.

— Вы говорили как-то, что он ваш старый приятель, — Ван Виллинген постукивал карандашом по столу.

— Да.

— А вы уверены, что не предупредили его нарочно?

— Уверен. Это была просто ошибка с моей стороны.

— Вы чертовски правы. Это действительно ошибка, — полицейский поднялся и, возвышаясь надо мной как скала, протянул руку к лежавшему позади поясу с кобурой. Рукоятка револьвера сверкнула на солнце, когда он застегивал ее на талии. — Вам лучше сейчас быть с нами, — с тяжелой иронией сказал он. — На случай, если будут другие ошибки.

Гараж оставался таким же, как час назад, когда я ушел отсюда. Заброшенный, обшарпанный, неухоженный. В такое место возвращаться каждый вечер, год за годом… На стук сержанта ответила миссис Мартин.

— Миссис Мартин?

— Да, что там еще?

— Хотелось бы увидеть вашего мужа.

— Вы опоздали всего на несколько минут, — мне показалось, что в ее унылых глазах мелькнула искорка торжества. — Ему пришлось уехать. Он сказал, по срочному делу. Некоторое время его не будет дома…

— Что еще за срочное дело? — недоверчиво в пятый или шестой раз спрашивал полицейский. — Что могло заставить вашего мужа уехать так поспешно? Должен же он сказать вам хоть что-то. Куда, например?

Миссис Мартин сидела напротив сержанта за столом в пыльной конторке гаража. После часа активного допроса она оставалась трогательно и неподкупно верной мужу. Ван Виллинген испробовал все: угрозы, уговоры, обращение к здравому смыслу, к ее любви к попавшему в беду человеку. Ничего не возымело эффекта. Или она совершенно ничего не знала, или была обстоятельно обучена Мартином.

Вот уже несколько раз подряд она отвечала одной и той же фразой:

— Он мне не все говорит… Зачем мне все знать?.. Это его дела… Он сказал, что по срочному делу…

— Но он ведь не взял «джип»?

— Нет… Я же вам сказала… он взял свою машину.

— Что же это было за срочное дело?

— Я не знаю, — она нервно погладила рукой щеку.

— Ему кто-нибудь звонил по телефону? Вы же знаете, мы можем это и проверить.

— Тогда я вам больше не нужна, — с отчаянным нахальством возразила она.

Полицейский оставил ее реплику без внимания и спросил:

— В каком направлении он уехал?

— Я за ним не следила.

— Значит, вам безразлично, куда он ездит?

— Конечно, нет.