Томас Рид - Квартеронка

Сципион отправился на кухню за чаем, гренками и цыпленком, а я остался на время один. Я лежал, думая об этом посещении и особенно о разговоре между доктором и Гайаром: некоторые из услышанных фраз встревожили меня. Доктор вел себя совершенно естественно и как истый джентльмен, но я не сомневался, что у его собеседника есть какой-то коварный замысел.

Откуда эта тревога, это горячее желание поскорее выпроводить меня в гостиницу? Очевидно, у него была очень веская причина, если он предлагает оплатить все расходы; насколько я слышал, этот человек никогда не отличался щедростью.

«Чем объяснить его желание поскорей избавиться от меня?» — спрашивал я себя.

«Ara, знаю! Догадался! Я понял его тайные замыслы! Эта хитрая лиса, коварный адвокат, так называемый опекун, наверно, сам влюблен в свою подопечную! Что из того, что она молода, богата, хороша собой, настоящая красавица, а он стар, уродлив, низок и противен! Он-то себя не считает таким. А она? Что ж! Он все-таки может надеяться. Иной раз сбываются и более безрассудные мечты. Он знает жизнь — он юрист. Ему известно все, что ее окружает, — он ее опекун. Все ее дела в его руках. Oн ее наставник, поверенный, казначей — словом, распоряжается всеми ее делами. С такой властью чего не добьешься! Он хочет одного: либо жениться на ней, либо ее ограбить. Бедная девушка! Как мне жаль ее!»

Странно, но я испытывал только жалость. У меня не было другого чувства к ней, и я не мог понять почему.

Но тут пришел Сципион и прервал мои размышления. За ним вошла девочка лет тринадцати; она несла тарелки и блюда с едой. Это была Хлоя, дочь Сципиона, но не такая черная, как ее отец. У нее были желтая кожа и миловидное личико. Как объяснил мне Сципион, мать «малютки Хло» — так он называл дочь — мулатка, а «наша Хло — вылитая мамаша. Ха-ха-ха!»

Веселый смех Сципиона показывал, что он очень доволен и горд своей хорошенькой светлокожей дочкой.

Хлоя, как и всякая женщина, была ужасно любопытна: ее круглые глаза, сверкая белками, все время бросали взгляды на белого чужестранца, спасшего жизнь ее госпоже, и она чуть не перебила все чашки и тарелки. Боюсь, что если бы я не вступился, Сципион выдрал бы ее за уши. Забавная болтовня и жесты отца и дочки, их своеобразные манеры, да и вообще все особенности жизни рабов живо заинтересовали меня.

Несмотря на слабость, у меня был хороший аппетит. Я ничего не ел на пароходе; увлеченные гонкой пассажиры почти все забыли про ужин, и я в том числе. Теперь, увидев приготовления к завтраку, я почувствовал сильный голод и отдал должное стряпне матушки Хлои, которая, по словам Сципиона, заправляла всей кухней. Чай подкрепил меня, а искусно поджаренный цыпленок с рисом, казалось, влил свежую кровь в мои жилы. Если бы не боль в руке, я чувствовал бы себя совсем здоровым.

Отец и дочь убрали со стола, и вскоре Сципион вернулся, так как ему велели находиться при мне.

— А теперь, Сципион, — сказал я, как только мы остались одни, — расскажи мне об Авроре.

— О Pope, масса?

— Да. Кто такая Аврора?

— Бедная невольница, масса, такая же, как и старый Зип.

Смутный интерес, который я чувствовал к Авроре, сразу угас.

— Невольница? — повторил я разочарованно.

— Это служанка мисса Жени, — продолжал Сципион. — Она причесывает ее, одевает, сидит с ней, читает ей вслух, все делает…

— Читает ей? Как! Невольница?

Мой интерес к ней снова ожил.

— Да, масса, она самая — Рора. Я сейчас объясню. Старый масса Сансон был очень добрый к нам, неграм, и многих научил читать. И Рору тоже. Он научил ее читать, писать и многим-многим вещам, а молодая мисса Жени научила ее музыке. Рора — ученая девушка, очень ученая! Она знает очень много вещей, совсем как белые люди. Играет на пьянине, играет на гитаре. Гитара — она похожа на банджо, и старый Зип тоже умеет на ней играть. Да, он тоже. Ух-х!

— А в остальном Аврора такая же бедная раба, как и все вы, Сципион?

— О нет, масса, она совсем не такая, как все. И живет она совсем не так, как другие негры. Она не делает тяжелой работы и стоит куда дороже — целых две тысячи долларов!

— Стоит две тысячи долларов?

— Да, масса, две тысячи, и ни центом меньше!

— Откуда ты знаешь?

— Да ведь многие хотели ее купить. Масса Мариньи хотел купить Рору, и масса Кроза — тоже, и еще американский полковник с того берега, — и все они давали две тысячи. А старый хозяин только смеялся. Он говорил, что не продаст ее ни за какие деньги.