Юрий Яровой - Высщей категории трудности

Уже полночь. Вагон качает. Вправо, влево. Ребята благородно уступили нам с Люськой нижние полки. Я прекрасно устроилась на одеялах и куртке. Можно даже писать. Правда, буквы лезут друг на дружку, в моем «будуаре» полумрак, но все равно после суматошного дня я одна. Когда я пишу дневник, я одна. Дома я никогда не пишу дневник. Дома все кажется таким обычным, что стыдно писать об этом, А в походе с первого же дня столько новых впечатлении, что руки сами тянутся к бумаге.

А ведь я совершенно случайно стала туристкой.

Однажды Люська затащила меня в свою турсекцию. Там она меня познакомила с парнем, который, по ее словам, был «просто мечта». В прошлом году, летом она ездила с ним» куда — то на Северный Урал. «Просто мечта» оказался круглолицым блондином весьма обыкновенной наружности: прическа под «бокс», а глаза спокойные, безмятежные. Когда Люська предложила взять меня на Дрему, он посмотрел на меня откровенно изучающим взглядом. Это и был Глеб.

— Ну что ж, попробуем, — согласился Глеб, и любопытство в его глазах на секунду сменилось доброй усмешечкой. Потом я убедилась, что он усмехается по любому поводу, его так и прозвали «Глеб — усмехами», но тогда я сразу разозлилась. И если бы Люська не была такой упрямой, не пошла бы ни на какую Дрему. Сколько мне слез стоило приобщение к туризму!

Я хорошо запомнила этот день — день туристского крещения. Было воскресенье — первое воскресенье декабря. До Дремы мы добрались электричкой. Там были склоны, на которых Глеб решил отрабатывать спуски и падения, но об этом я узнала потом, Люська меня уверяла, что покатаемся, разведем костер, попоем…

…Помню, Глеб машет снизу от озера рукой, я отталкиваюсь, и начинаю скользить между деревьев. Повороты резкие и крутые, меня забрасывает, я нелепо машу руками, отчаянно мешает рюкзак, какой — то угловатый и тяжелый.

«Падай!» — кричит Глеб. И я падаю. Но падаю, видимо, плохо, потому что одна лыжа удирает от меня, левая рука оказывается почему — то вывернутой за спину, снег набивается за шиворот, и в довершение всего рюкзак давит на меня так, что я уже без чужой помощи подняться не могу. Меня поднимают, отряхивают от снега, иронически интересуются самочувствием и возвращают лыжу. Затем предлагают повторить спуск.

— Вы падаете, — объясняет Глеб, — бессознательно, зажмурив глаза. А падать надо с расчетом, сжавшись в комок, чтобы мышцы были напряжены. Пока вы не умеете падать. Повторите, пожалуйста!

Так я узнала, что туризм начинается с падений. Я бы не сказала, что это открытие меня обрадовало. Падать с открытыми глазами и, сжавшись в комок, я научилась гораздо позже, в походах. Этому искусству научила необходимость, а тогда на Дреме я, услышав команду «Падай!», а часто и без команды, валилась туда, куда тянул меня мой рюкзак.

— Кто у вас командует? — кричала Люська. — Ты или рюк? Приседай ниже!

Я вся вымокла от снега, от усердия, я ненавидела уже и этот петляющий спуск в озеро, и Люську, откровенно хохотавшую над моей неуклюжестью, и туризм, но больше всего я ненавидела рюкзак. Я была уверена, что без рюкзака я бы смогла упасть где надо и как надо и спокойно спуститься с этого проклятого склона. Ведь я же неплохо хожу на лыжах. Все дело в том, что раньше я никогда не спускалась с горок с рюкзаком, да еще с таким тяжелым и неудобным.

На десятом или двенадцатом спуске я не сумела вовремя сделать поворот и налетела на сосну. Хорошо хоть скорость была небольшой. Я ударилась о сосну плечом, раздался треск, какой — то лязг, и я зарылась в снег.

Это был предел. Протерев глаза, я увидела, что мой рюкзак распоролся и из него вывалились старые утюги и гантели. Четыре утюга и две пары гантелей, кое — как обернутых в какие — то тряпки. Старые утюги вместо банок с консервами! Это же издевательство! И я заревела. Я все могла вынести: и глупые команды «Падай!», и улюлюканье Люски, но ржавые утюги…

— Неленька! Что с тобой? Ты ушиблась? — лепетала растерявшаяся Люська, а я не могла никак успокоиться, хотя понимала, что слезы — просто позор.

— Утюги — и. Я думала, консервы… Лучше бы я промолчала.

Когда унялся смех, Люська совершенно серьезно объяснила мне, что «утюжного испытания» не избегает ни один новичок.

Ну, нет! Обойдусь и без туризма. Я молча повернулась и пошла на станцию.

Километра через полтора я услышала за своей спиной шуршание лыж. А через несколько секунд Глеб обогнал меня и встал поперек лыжни.

— Уйдите с дороги!

— Вы напрасно ушли. Если вы сейчас не отработаете спуски, вам в походе придется туго. И мы с вами намучаемся, и вы…