Веда Корнилова - Скользящие по грани

– Мне бы очень хотелось поговорить со своей бабушкой.

– Ничего не имеем против... – кивнул головой один из судей. – Вы поговорите с ней сегодня, перед тем, как вас вновь отправят в тюрьму. Но неужели вам не хочется даже сейчас, стоя на краю бездны, попросить прощения за содеянное у господ ди Роминели? Раскаяние – это путь спасению и очищению души!

– Не считаю себя виновной перед этими спесивыми господами... – я покачала головой. – Так что в индульгенции от них я не нуждаюсь. Больше того: уверена, что многие из тех надменных господ, что находятся в этом зале с ханжески-печальным видом, в действительности были счастливы узнать, что их дорогой родственник Лудо Уорт отправился отвечать за свои грехи на Небеса. Дело в том, что, несмотря на все утверждения о семейном взаимопонимании и привязанности, большой любовью среди родни мой неадекватный муженек не пользовался. Более того – все боялись его частых приступов ярости, потому как не знали, что он может выкинуть в тот или иной момент. Единственное, что мне хочется на прощание пожелать кичливому семейству ди Роминели, так только то, чтоб они все провалились в тартарары, и навечно там остались.

– Это все?.. – поинтересовался судья.

– Думаю, больше нам друг другу сказать нечего.

Бабушке позволили подойти ко мне лишь тогда, когда в зале не осталось никого, кроме нас двоих и охранников. На бедную бабулю было страшно смотреть – кажется, от услышанного известия она словно разом постарела лет на десять. Уткнувшись лицом мне в плечо, бабушка горько заплакала.

– Они меня обманули... – с трудом произнесла она сквозь слезы. – Они обещали...

– Кто обещал? Уж не мой ли бывший свекор?

– Он...

– Я же просила тебя с ними не встречаться! Погоди... Ты что, заплатила ему?!

– Да...

– Но зачем?! И сколько он потребовал?

– Я просила его, умоляла спасти тебя... – бабушку душили слезы. – Он мне сказал, что если я выплачу ему оставшуюся половину твоего приданого, то у нас состоится совсем другой разговор о твоем будущем, и мы сможем поговорить о снятии обвинений и освобождении...

– Можешь не продолжать... – вздохнула я. – Я и так догадываюсь, что произошло дальше. Когда ты отдала ему деньги, то господин Мадор заявил: ты просто вернула ему то, что и обязана была отдать, и потому просить или требовать хоть что-то ты не имеешь никакого права. Если же хочешь, чтоб судьи отнеслись ко мне более лояльно, то мой бывший свекор потребовал с тебя еще деньги, причем заломил совершенно немыслимую сумму, и чтоб ее собрать, тебе надо будет продать едва ли не все, что имеешь... Так?

– А тебе откуда это известно?

– Успела насмотреться на нравы этой милой семейки. Запомни – никому из них верить нельзя... – я обняла бабушку, и прошептала ей на ухо:

– Ты принесла то, о чем я тебя просила?

Бабуля, не переставая плакать, взяла мою ладонь, и я почувствовала, что у меня в руках оказался маленький шарик. Как видно, бабушка все это время держала шарик в руках вместе с носовым платком, чтоб никто из окружающих ничего не заметил. Так, сейчас надо будет незаметно опустить его в карман, чтоб стражники ничего не заметили...

Тем временем бабушка с трудом проговорила сквозь рыдания:

– Мне раньше даже в страшном сне не могло присниться, что я сама...

– Послушай меня!.. – я перебила бабулю – как бы она сейчас случайно не проговорилась – все же стражники наблюдают за нами во все глаза, да и разговор слушают. – Ты сегодня же уедешь домой...

– Нет, я останусь...

– Уезжай, и немедленно. Я знаю нравы этой семейки, так что тебе стоит держаться от них как можно дальше. А еще не стоит тебе смотреть на то, что произойдет через три дня на площади, пожалей свое сердце. Лучше оставь здесь слугу – он потом вернется, и все тебе расскажет...

– Нет!..

– Бабушка, успокойся. Еще не все кончено, и я тебе обещаю, что на крайний случай пойду только в том случае, когда не останется иного выхода. Однако если что-то вдруг изменится, случится какое-то чудо и я буду жива, то... Вспомни, как мы с тобой по праздникам раньше ездили на могилу мамы...

– При чем тут... – бабушка на мгновение умолкла, а затем, не вытирая слез, попыталась улыбнуться. – Значит, ты еще на что-то надеешься?

– Каждый пытается не терять надежду до последнего мгновения... – я старалась говорить спокойным и уверенным голосом.

– Оливия, я смотрю на тебя, и просто не узнаю – такая спокойная и сильная... Раньше ты была мягкая, добрая, плакала от любой обиды, а сейчас я словно с другим человеком разговариваю!