Владимир Молотов: Миссия или Приключения провинциала в Ст. -Петербурге

Стрелки на часах уже приближались к шести. Редкий лес, едва различимый в утренней мгле, вскоре сменился какими-то промышленными постройками. Стали мелькать огни. А потом высветилась пустая автотрасса, и неожиданно выросли в отдалении многочисленные высотные дома. Там, где сияло множество огней, как сказочный домик появился Ладожский вокзал. Состав изгибался, словно членистая игрушка, и электровоз стремился к зеву под двускатной крышей…

Вскоре я с тяжелым смешанным чувством ступил на землю Петербурга. Смешанным чувством волнения, радости и одновременно небольшого страха. Было морозно. Сине-черное небо где-то за непонятными строениями заканчивалось слабым рыжеватым мазком. Выгрузившиеся с поезда люди потянулись с перрона вверх по длинному трапу. Я влился в их ряды и вскоре проник в огромное нутро вокзала. Просторное помещение со своими круглыми авангардными окнами показалось мне неким фантастическим космодромом. Непривычно озираясь по сторонам, я постепенно вышел к холлу, ведущему прямо в метро. Что ж, по схеме, предоставленной Семеном, мне нужно было проехать одну остановку на метро от Ладожского вокзала. Так, не выходя пока в город, я окунулся в подземку.

Здесь я прежде всего купил карту города. С первого взгляда Петербург на ней показался мне каким-то несуразным, разрезанным на корявые куски реками и каналами. Заодно я приобрел несколько жетонов.

За свои тридцать лет я уже бывал в метро в других больших городах. Но такой глубокой подземки еще не встречал ни где. Конец эскалатора едва проглядывался далеко внизу.

Я проехал одну остановку до станции Новочеркасской. И примерно без двадцати семь выбрался из-под земли на полупустынный Заневский проспект. По схеме, выданной Семеном, мне нужно было пройти несколько метров по проспекту и свернуть на другую улицу. Я пострелял глазами в стороны, поджег сигарету и побрел вперед.

— Недурно придумано, — пробормотал я вслух, — раз находится за Невским проспектом, судя по карте, поэтому и Заневский. Впрочем, возможно дело совсем в другом…

По широкому проспекту неслись автомобили — их было пока еще немного. Серые дома в пять-шесть этажей, тянувшиеся вдоль улицы, почему-то показались мне в эти минуты грозными и внушительными. Навстречу попадались редкие прохожие: дворники, бомжи или ранние работяги. Я ежился от холода, то и дело подымая непослушный воротник кожаной куртки и натягивая кепку на глаза. Мелкий снежок щекотал нос.

Узковатыми сонными окнами, причудливо-старинными адресными табличками, смешением мерцающих вывесок Петербург настороженно и тихо встречал меня. Естественно, ухмыльнулся я, ему вообще должно быть до фени, что еще один новичок вторгся в его пределы. Ведь тысячи, миллионы раз сюда уже проникали такие как я. Что ему до нас? Ему, родившемуся на болотах с тяжелой руки славного государя и выросшему по слухам до красивейшего европейского города. Ему, исхоженному Гоголем, Пушкиным и Достоевским. Впрочем, ладно, хватит пафоса, одернул я себя!

— Дремлет притихший… северный город, — тут же забубнил я себе под нос, стараясь взбодриться.

Давным-давно, в дошкольном детстве, я любил эту песню, как магическую колыбельную. Но потом, с годами, напрочь забыл. А теперь вдруг вспомнил…

"Интересно, далеко ли отсюда крейсер Аврора?" — подумалось мне.

А вот и она, гостиница, в которой по заверению Семена мне уже забронирован номер. Я ступил на крыльцо, выкинул остаток сигареты и с трепетом потянул дверь за ручку.

Просторный слабо освещенный холл; охранник, дышащий в густые усы; вялая как рыба администраторша — стриженая под каре блондинка со строгим, но вполне симпатичным лицом. Я несмело представился, протягивая паспорт. Она безучастно порылась в компьютере и, как ни в чем не бывало, выдала мне ключ от номера. А вместе с ним — обычный почтовый конверт без каких-либо надписей.

— Это вам. Просили передать, — равнодушно бросила она.

— Кто просил? — удивился я.

Блондинка пожала плечами:

— Понятия не имею.

— Ну ладно, — вздохнул я, — спасибо.

Номер был на третьем этаже. Я прошел в лифт и там нетерпеливо вскрыл запечатанный конверт. Внутри была записка, сделанная шариковой ручкой.

Встреча в 12–00 в Эрмитаже, зал N 27, у деревянного могильника.

У вас в правой руке должна быть газета "Вечерний Петербург".

Пароль. На вопрос: "Извините, не подскажете, где находится выход?"

Вы отвечаете: "Вообще-то я сам заблудился"