Юрий Гулин - Пять из шести

– Плохо позавтракали, Старх? Решили полакомиться еще и несчастной девушкой?

Отнекиваться не вижу смысла, лучше контратакую:

– Спасибо за идею. И если девушка не против…

Думал хоть тут смутиться. Не на ту напал!

– Бог с вами, Старх! Мы же друзья. Неужели вы и впрямь так мечтаете меня изнасиловать?

Эту игру пора прекращать. Здесь я дилетант, а профи она.

– Это вы чересчур размечтались, барышня!

Стараюсь придать голосу нужную степень раздражения. Для большей убедительности поворачиваюсь к ней спиной. Похоже, прокатило. Голосок совсем покаянный.

– Ну, не сердись, Старх, я же пошутила.

Резко возвращаюсь в исходное положение.

– Я тоже пошутил. Предлагаю объявить ничью и закрыть тему. Лучше скажи: ты радио не пробовала слушать?

Голос опять насмешливый, но уже по другому поводу:

– Послушала бы, кабы оно было.

– Хочешь сказать, что в твоей машине нет радио?

– У меня в машине, – подчеркивает "у меня", – радио есть, а в той, на которой мы сюда приехали, – нет.

Воистину приехали. Эка досада. Некоторое время поддерживаем режим молчания. Потом Светлана просит:

– Старх, расскажи о себе.

Биографией моей интересуетесь, девушка? Да на здоровье, у меня секретов нет.

– Будь по-твоему, золотая рыбка. Родился, учился, я, с твоего позволения, пропущу, там ничего интересного нет. Интересное началось после того, как меня отчислили со второго курса института.

– За неуспеваемость? – невинным голоском спрашивает Светлана.

– Официально – да. А на деле… Начистил я рыло одному преподу – очень он любил девчонок лапать. А когда добрался до моей симпатии, я и не удержался. Бил я его аккуратно и без свидетелей. С этой стороны обошлось без шума. А вот экзамен он у меня так и не принял. И пошел я на два года сапоги стаптывать. Первый год ничего, а в начале второго года службы построили нас на плацу, и замполит полка прочел проникновенную лекцию на тему любви к Родине, которой очень досаждают нехорошие ребята. В конце, призвал он нас добровольно вступиться за поруганную честь Отчизны-матушки. Когда прозвучала команда "шаг вперед!" весь строй шагнул, ну и я вместе со всеми.

– А отказаться было нельзя? – спросила Светлана.

– А ты сама много отказывалась? – вопросом на вопрос ответил я.

– Ну, я все-таки была офицером…

– Это, конечно, многое меняет. Нет, Света, в наше время нас воспитывали так, что отказаться мы не могли. Ну вот, шагнули мы, значит, все, а в горячую точку отправились немногие и я, в том числе… Ты извини, про тот период я тебе рассказывать не буду, не люблю. Вернулся живой и здоровый. В институте меня восстановили, как искупившего кровью…

– Ты что, был ранен?

– Бог миловал. Это я так, образно. После окончания института в поте лица трудился. Без отрыва от производства женился. Развелся. Состарился. Познакомился на курорте с Катей. И вот я здесь.

Я замолк, ожидая вопросов. Но, толи их не было, толи Светлана решила приберечь их на потом. Ладно, коли молчишь ты, говорить буду я:

– Алаверды, Светлана!

Ответила не сразу, спрашивает очень осторожно:

– Это, в смысле, теперь моя очередь заголяться?

В ее положении последнее слово звучит особенно смешно. Не выдерживаю и фыркаю.

– Заголена ты уже вполне достаточно. Расскажи о себе.

Теперь до самой дошло, что сказала. Смеется, потом спрашивает:

– Что бы ты хотел обо мне узнать?

– Ну, например, как ты оказалась в чекистах?

Светлана легонько вздыхает.

– Честно говоря, по дури. Но это я потом поняла. А завербовали меня красиво на идейной романтике. Потом спецшкола. Сейчас могу сказать прямо: готовили из нас агентесс с блядским уклоном. Хотя постоянно призывали блюсти достоинство: "Проституткой женщина становится тогда, когда позволяет обращаться с собой, как с проституткой". После спецухи попали мы с подружкой Ленкой в рай земной на берегу ласкового моря. И жизнь поначалу тоже была райской. Командиры по отношению к нам вольностей себе не позволяли. В профессию вводили аккуратно без стресса. А когда начали подкладывать под клиентов, то сделали это заботливо с элементами романтики. Потом приехала с инспекцией одна высокопоставленная сволочь и порушила всю романтику к ядреней фене. Полковник был любителем блондинок, поэтому Ленку от него спрятали, а меня, черненькую, оставили, думали, обойдется. Не обошлось. Затребовал этот павиан меня в кабинет и без лишних слов завалил на стол…

Голос Светланы даже сейчас звенел от злости. Я осторожно поинтересовался: