Жорж Арно - Плата за страх

Утром в бунгало О’Брайена состоялось совещание, на котором, кроме него, присутствовал специалист по тушению пожаров, прибывший из Далласа на самолете компании, начальник транспортной службы и ответственный за материальную часть.

— Счастье еще, что у нас есть этот склад нитроглицерина, — ворчал О’Брайен. Погасив сигару о подоконник, на котором сидел, он смачно сплюнул за окно и обратился к инженерам: — Просто счастье! Но с персоналом разбирайтесь сами, мне на это плевать. Мне ясно одно: нельзя, чтобы скважина горела без конца. Если мы будем медлить, нам ничего не удастся сделать, пока ветер не переменит направление.

— Что сообщает метеослужба? — спросил инженер из Далласа. — Когда переменится ветер?

О’Брайен пожал плечами и выругался. Метеослужба! Что она может? Никто ему в этой проклятой стране не предсказывал погоду хотя бы на неделю вперед, не то что на месяц.

Начальник транспортной службы отхлебнул виски:

— Похоже, мы снова начинаем обсуждать уже принятое решение. Объявление о найме висит у ворот с утра.

Говорил он резко, будучи не прочь продемонстрировать представителю центра, как этот О’Брайен обращается с подчиненными.

— Именно потому, что вы его повесили, затея кажется мне лишенной всякого смысла, — отрезал О’Брайен. — Подведем итоги: привозить из Штатов бригаду шоферов-специалистов бессмысленно. Особенно учитывая, какие машины мы можем им предложить — развалины, да и только. Не так ли, Хэмфри?

Услышав обращение по имени, начальник транспортной службы даже подпрыгнул на месте. «Старый верблюд отбрыкивается!» — одновременно подумали снабженец и специалист по пожарам.

— В смысле безопасности они действительно оставляют желать лучшего, — пробормотал Хэмфри. — Но если бы меня послушали раньше…

— Сейчас слушать будете вы! Если мы вызовем сюда шоферов из Штатов, произойдет одно из двух: либо они согласятся, либо откажутся везти нитроглицерин на абсолютно для этого не приспособленных машинах. Если они откажутся, мы будем вынуждены доставить сюда специальные грузовики из Далласа. Это обойдется дорого и займет много времени. А если мы отправим парней обратно и наймем шоферов на месте, профсоюз завопит так, что мы не обрадуемся.

— В любом случае, — продолжал О’Брайен резко, — нам придется расхлебывать кашу. Учитывая состояние и профиль дороги, минимум половина машин взлетит на воздух. Парни повезут не кружева на платья новобрачным, а ни-тро-гли-це-рин!

Он произнес это слово, отчеканив каждый слог, и оно тяжелой глыбой повисло в комнате.

— Как вы собираетесь распределить груз? — поинтересовался О’Брайен. — По скольку фунтов и на сколько грузовиков?

— Рейсов за пять—шесть надо перевезти полторы тонны. Разложим груз с учетом риска. На складе у нас всего две тонны. Если мы не довезем до места необходимого количества, а растеряем все по дороге, у нас ничего не выйдет.

— Специальные грузовики стоят слишком дорого, — сказал О’Брайен. Он пытался говорить спокойно и терпеливо, словно объясняя своей кухарке рецепт любимого блюда.

— Но, поймите же, наконец, о чем я толкую. Кто придет наниматься? Прежде всего куча черномазых. Но они нам не подходя.

— Почему? — наивно спросил начальник снабжения, до этого молча ковырявший в зубах. — Мне кажется…

— Вам кажется!.. Разве не достаточно они нам надоедают из-за тринадцати погибших? И если по нашей вине еще двое или трое гватемальских граждан расстанутся со своими свидетельствами о рождении, как вы думаете, будут у нас хлопоты?

— Я об этом не подумал, — признал свою ошибку снабженец.

— Кто, кроме местных, явится к нам? — объяснял О’Брайен. — Только бродяги. В этом мертвом городе, где одни мы даем постоянную работу и вознаграждение за трудные условия, есть люди, которые возьмутся за любое дело, только бы выбраться отсюда. Они согласятся сесть за руль того, что вы, Хэмфри, называете грузовиком. Держу пари, любой из них за хорошие деньги согласится даже проскакать весь путь на одной ноге с грузом на спине. Ни у одного из них нет здесь ни родственников, ни наследников. И ни один профсоюз не сможет к нам придраться.

— Кроме того, им можно платить по какой угодно ставке, — заметил Хэмфри.

О’Брайен подскочил. Он часто бывал груб, но таким, как сейчас, его еще не видели. Схватив Хэмфри левой рукой, он приподнял его со стула. На лбу О’Брайена вздулась вена, глаза налились кровью.

— Гнида паршивая, — процедил он сквозь зубы и грязно выругался. Потом выпустил Хэмфри, который мешком рухнул на стул. — Паршивая гнида, — снова повторил О’Брайен. Ему хотелось кричать.