Андрей Ветер - ДАЛЁКИЙ ВЫСТРЕЛ

– Не хочу. – Бак отдал фотографию Шкиперу. – Я не боюсь смерти. Но я совсем не желаю жить, опустившись душой в страну мёртвых. Я не знаю, кто или что такое Бог. Но я знаю наверняка, что есть страна, куда уходят те, которые умерли. Из той страны являются призраки. Я видел их. Они точно такие же, как портреты на твоей бумаге. Они столь же отчётливы, столь же впечатляющи. Лакоты обращаются к Великой Тайне с просьбами. Великая Тайна, я думаю, это – тот же Бог. Я не успел поверить в Бога, будучи в мире белых. Мне так же трудно поверить в Великую Тайну, хотя я чувствую, что меня окружает какая-то тайна, вся моя жизнь насыщена ею. Кто-то управляет мною, но кто?

– Они вытворяют такое, господа, что волосы дыбом встают, – размахивал руками красивый молодой человек в жёлтом костюмчике. Время от времени он обтирал выступающий на шее пот носовым платком и промокал им же лоб. – Это неописуемое варварство, джентльмены. Представить трудно. Я даю руку на отсечение, что общая индейская война начнётся не сегодня завтра.

– Вот как начнётся, так вам руку-то и отсекут, любезный, – откликнулся кто-то из накуренного угла.

– Готов держать любое пари, что война не за горами, – донёсся первый голос, пропустив шутку мимо ушей – Генерал Мичел не случайно затребовал тысячу человек и батарею артиллерии для охраны дороги через Платт.

– А я слышал, что губернатор Иванс потребовал защиты поселенцев на реке Южный Платт.

– Вот-вот, власти знают, что делать.

В июне газеты сообщили, что беспорядочные налёты индейцев продолжались. Военные отряды Шайенов и Лакотов не переставали тревожить белое население Платта. Там и сям видели воинов в боевом облачении.

– А что же вы ждали от них? – смеялись бородатые трапперы в старых замшевых куртках с жирными пятнами и потёртыми локтями. – Может быть, вы полагали, что дикари придут сюда в чёрных сюртуках пить с вами кофе и играть в бридж?

Кто-то из Колорадо рассказывал, что банда краснокожих угнала скот из ранчо на Угольном Ручье и после этого дерзко напала на лагерь переселенцев. Всё это чуть ли не на глазах жителей Денвера! Затем индейцы перебили небольшой караван. Горожане привезли в Денвер несколько изуродованных трупов и выставили их напоказ, и все ходили пялиться на обезображенные тела, кричали, собирались толпами, требовали немедленной мести и для чего-то фотографировались на память возле покойников. Лэсли-Таун тоже шумел. Летний зной клубился вместе с табачным дымом под потолком салуна. Жужжали назойливые мухи. Кто-то хрипло выкрикивал невнятные призывы и размахивал над головой флагом.

Проходивший через город отряд кавалеристов поведал возмущённым и обеспокоенным согражданам, что лагерь Опалённых Бёдер был здорово потрёпан солдатами. Теперь же генерал Мичел собирал различные группы краснокожих в районе Коттонвуд. Затем стало известно, что вместе с Лакотами Мичел пригласил зачем-то и индейцев племени Поуни, с которыми Лакоты никогда не ладили. Из-за этого на месте переговоров едва не произошла схватка между враждебными племенами. Кто-то из окружения генерала сказал, что он пытался прыгнуть выше собственной задницы, усаживая Поуней и Лакотов за одним столом. Тогда Мичел пришёл в ярость и потребовал, чтобы все дикари немедленно убрались прочь.

– Мы не хотим уезжать, – сказал один из вождей Лакотов. – Мы не желаем вести войну, но на нас уже напали солдаты. У нас много убитых. Мы – Опалённые Бедра и хотим дружить с белыми. Но если мы уедем от вас, никто не остановит солдат, когда они придут. Они снова станут убивать наших женщин и детей. Длинные Ножи не отличают тех, кто на военной тропе, от тех, кто живёт в мире. Дайте нам белых, которые смогут объяснить солдатам это, когда те придут стрелять.

Мичел направил на краснокожих пушки и велел им уйти как можно дальше от дороги, по которой ходили обозы, словно это было залогом безопасности.

Краснокожие впали в раздражение. Поселенцев становилось слишком много, и им было наплевать на подписанные с племенами соглашения. Слухи накатывались волнами, и никогда нельзя было сказать наверняка, новое ли это известие, или кто-то до неузнаваемости переврал какое-то старое сообщение. Но было очевидно: краснокожих сильно разозлили.

Скопление всадников напоминало чёрную бурлящую воду, от которой густо поднимался пар в ноябрьскую ночь.