Джеймс Кервуд - В дебрях Севера

Так он в конце концов добрался до речки Бернтвуд, впадающей в озеро Пошкокаган. И когда день начал клониться к вечеру, они с Питером услышали доносившийся из лесной чащи стук топора.

Они осторожно и бесшумно пошли на этот стук и вскоре у речной излучины посреди небольшой вырубки увидели хижину. Она была построена совсем недавно, и из трубы шел дым. Топор продолжал стучать немного в стороне, за еловой и березовой порослью. Мак-Кей и Питер свернули туда и почти сразу наткнулись на дровосека. Веселый Роджер вскрикнул — перед ним был отец Джон.

Несмотря на пережитую трагедию, седенький старичок словно помолодел с тех пор, как Веселый Роджер видел его в последний раз. Он уронил топор, и удивление на его лице сменилось радостью, когда он увидел, кто перед ним.

— Мак-Кей! — воскликнул он, протягивая руки. — Друг мой!

Он заметил, как переменился Веселый Роджер, заметил печать отчаяния на его лице, и радость в его взгляде сменилась сочувствием и жалостью. Их руки встретились в крепком пожатии, но они молчали — говорили только взгляды. Наконец миссионер сказал:

— Вы знаете? Вам кто-нибудь сказал?

— Нет, — ответил Веселый Роджер, опуская голову. — Мне никто не говорил. — Он думал о Нейде и о ее смерти.

Отец Джон крепче сжал его руку.

— Неисповедимы пути господни, — произнес он тихо. — Роджер, вы не убили Джеда Хокинса.

Веселый Роджер тупо смотрел на него, не зная, что сказать.

— Да, да, вы его не убивали, — повторил отец Джон. — В ту самую ночь, когда вы думали, что бросили его на тропе мертвым, он благополучно вернулся к себе домой. Но несколько дней спустя он, пьяный, отправился в скалы, оступился и разбился насмерть. Бедняжка его жена пожелала, чтобы его похоронили неподалеку от хижины…

Но Веселый Роджер думал не о Брео-Хорьке и не о том, что виселица ему больше не грозит. Голос отца Джона доносился словно откуда-то издалека:

— Мы говорили про это всем, кто отправлялся на Север, надеясь, что в конце концов кто-нибудь найдет вас и вы вернетесь. И она ждала, ждала все дни и ночи…

Кто-то шел к ним от хижины — девичий голос звонко пел песню. Лицо Мак-Кея стало серее, чем пепел костра.

— Господи! — прошептал он хрипло. — Я думал… я думал, она погибла в пожаре.

Только теперь отец Джон понял, почему так изменился Веселый Роджер.

— Да нет же, она жива! — воскликнул он. — На другой день после пожара я отправил ее в эти места с проводником-индейцем напрямик через леса. А позже я оставил для вас письмо в комитете помощи погорельцам в Форт-Уильяме. Я думал, что вы первым долгом зайдете туда.

— И вот только туда-то я и не зашел! — воскликнул Веселый Роджер.

Нейда остановилась на краю вырубки, потому что из чащи на звук ее голоса выскочил какой-то странный зверь: собака, курчавая, как эрдель, с лапами гончей и тощим мускулистым телом лесного волка. Питер прыгнул на нее, как прыгал, когда был щенком, и с губ Нейды сорвался рыдающий крик:

— Питер! Питер! Питер!..

Услышав этот крик, Веселый Роджер выпустил руку отца Джона и бросился к вырубке.

Нейда стояла на коленях, обнимая косматую голову Питера, и растерянно смотрела на березовую поросль: оттуда выбежал человек и вдруг замер, словно ослепленный лучами заходящего солнца. И, ощущая ту же непереносимую слабость, она выпустила Питера и протянула руки к серой фигуре на опушке. Ее душили слезы, она хотела что-то сказать и не могла произнести ни слова. Минуту спустя к вырубке подошел отец Джон и осторожно выглянул из-за куста шиповника; он увидел обнявшуюся пару, вокруг которой бешено прыгал Питер, достал носовой платок, вытер глаза и тихонько побрел за топором, который уронил возле свежей поленницы.

Голова Роджера гудела, и в течение нескольких минут он не слышал даже заливистого лая Питера, потому что весь мир слился в судорожные вздохи Нейды и тепло ее прикосновения. Он ничего не видел, кроме повернутого к нему лица и широко открытых глаз. Да и лицо Нейды он видел словно сквозь серебристый туман и словно во сне чувствовал ее руки на своей шее — сколько раз он видел такие сны у ночных костров далеко на Севере! Вдруг Нейда вскрикнула, и он очнулся.

— Роджер… ты сейчас… меня задушишь, — прошептала она, с трудом переводя дыхание, но сама не разжала рук.

Только тогда он сообразил, что причиняет ей боль, и немножко отодвинулся, не отводя глаз от ее лица.

Если бы в эту минуту он мог увидеть себя таким, каким увидел его отец Джон, когда он вышел из леса, каким видела его сейчас Нейда, то гордость, радость и мужество бесследно улетучились бы из его сердца. С тех пор как они с Питером вышли к Гребню Крэгга, он ни разу не брился, и теперь его щеки покрывала жесткая щетина, давно не стриженные волосы были взлохмачены, глаза налились кровью от долгой бессонницы и вечного гнетущего отчаяния.