Джеймс Кервуд - Филипп Стил

— Чепуха! — воскликнул Стил. Краска неожиданно залила его лицо, когда он посмотрел на Брида. — Послушайте, что вы скажете, если я отправлюсь встречать их? — спросил он. — Нечто вроде комитета по организации встречи в единственном числе. Прежде чем они доберутся сюда, я растолкую им, чем был раньше пост на озере Бен и чем он стал за последние годы.

Лицо Брида в одно мгновение прояснилось.

— В этом наше спасение, Стил! И вы это сделаете?

— С удовольствием.

Склонившись над тарелкой, Филипп чувствовал, что лицо его горит все сильнее.

— Вы уверены, что они совсем пожилые люди? — спросил он.

— Так мне писал Мак Виф из Черчилла. По крайней мере относительно полковника.

— А жена его?

— Штучка, должно быть, — пробурчал Брид довольно непочтительно.

— Если бы сюда ехал один полковник, это было бы еще не так плохо. Но старая дама, уф! О чем он забудет, то она ему напомнит, можете быть уверены.

Стил вспомнил свою мать, которая взирала на окружающий мир сквозь величественный лорнет, и уныло рассмеялся.

— Все равно пойду встречать их, — сказал он. — Скажи Джеку, чтобы он завтра утром разбудил меня и все приготовил. Я отправлюсь в путь после завтрака.

Он вздохнул с облегчением, когда ужин подошел к концу и он вновь очутился в своей хижине наедине с любимой трубкой. Чуть не краснея от стыда, он извлек золотой волос из бумажника и еще раз поднес его к свету.

— Ты рехнулся, Филипп Стил, — промолвил он укоризненно. — Ты непростительный идиот. Что общего между тобой и женой полковника Беккера, даже если у нее золотые волосы и она пользуется для письма меловой бумагой, обмакивая ее предварительно в гиацинтовые духи. Ну его к черту. — Он разжал пальцы и воздушный поток унес золотистый волос в глубь темной хижины.

Только в полночь улегся он в постель. И был уже на ногах, как только забрезжила холодная серая заря. Весь день он неустанно пробирался на лыжах к востоку по компанейской дороге, доходившей до залива. За два часа доя наступления сумерек он раскинул легкую походную палатку, собрал бальзаму для постели и разложил костер из| сухого хвороста у подножия высокой скалы.

Было еще светло, когда он завернулся в одеяло и лег на бальзам, протянув ноги по направлению к нагретой скале. Ему казалось, что воздух над ним как-то неестественно спокоен: ночь сгущалась за пределами светлого круга, образованного костром, и по мере того как черный мрак окутывал его, Стил начал испытывать чувство одиночества. Это было новое для него ощущение, он присел на постели и, содрогнувшись, уставился на костер. Та самая тихость, то самое бесконечное, таинственное, безмолвное одиночество Севера, которое завоевало его сердце. До сих пор он любил его. Но теперь в нем было нечто угрожающее, почти такое, что заставляло Стила напрягать зрение, заглядывать в темную даль за костром, напрягать слух, прислушиваясь к несуществующим звукам. Он знал, что в этот час он томится по обществу — не по обществу Брида, не по обществу тех людей, с которыми он охранял границы, — но по тем мужчинам и женщинам, с которыми он некогда знался и в жизни которых он играл некоторую роль — столетия назад, как ему казалось. Уставясь на костер, стиснув кулаки, он знал, что больше всего он томится по женщине, чьи глаза, губы и солнечные волосы преследовали его после долгих месяцев забытья, чье лицо, маня, улыбалось ему в пляшущих языках костра — колдовало, звало из-за многих тысяч миль. И если бы он захотел…

Он вонзил ногти в ладони и откинулся на подушку с проклятием, в котором было больше растерянности, чем кощунства. Физическая усталость, а не сон, смежила ему веки; он дремал, и знакомое лицо все приближалось к нему, становилось все явственней, пока, наконец, не очутилось с ним рядом, пока он не услышал знакомый голос, знакомый смех — мягкий, серебристый, по-девичьи музыкальный, — тот смех, что очаровал его на балу у Хаукинсов. Он услышал отдаленный гул других голосов, потом один выделился и заговорил совсем близко от него, голос Чизборо, который, ничего не подозревая, прервал их беседу и спас его в критическую минуту.

Стил заметался на постели; потом приподнялся на локте и взглянул на костер. Ему казалось, что он наяву слышал голос Чизборо; как бы электрический ток пробежал по его нервам, когда он вновь услышал смеющийся голос из сновидения, на этот раз заглушенный и беглый. Охваченный недоумением, он выпрямился и сел на постели. Он спит еще? Костер ярко пылал, и он понял, что даже не успел как следует заснуть.