В исключительных обстоятельствах 1979

Вера, молоденькая санитарка, вышла к нему в приемную.

— Как он? — спросил Кирилл.

— Плохо, — сказала Вера. — Врачи определяют сотрясение. Под угрозой ампутации левая рука. С первым самолетом его отправят в Петропавловск.

Вера заплакала.

— Не надо, Вера, — сказал Кирилл. — Женька не умрет.

— Я не буду, — сказала Вера. — Только бы он выжил, — прошептала она. — Только бы выжил!..

Скоро ее позвали, и она ушла.

Кирилл сел на стул и стал ждать.

Входили и выходили люди. Сновали мимо молоденькие и пожилые сестры и санитарки. Иные смотрели на Кирилла, иные нет, и никто не спрашивал его, зачем он сидит здесь. И никто не мог ответить, будет ли жить на свете Женька, который лежал сейчас где-то в глубине этого чистого, стерильного здания, под чистыми, стерильными простынями и никак не мог прийти в сознание.

Потом приехали нарты, и Женьку вынесли в приемную. Но Кирилл так и не увидел его лица.

Он поднялся и пошел за носилками. Рядом с ним шла Вера.

На улице они увидели Побережного. Он почему-то был без шапки. Ветер топорщил его пышный седой ежик, и Побережный, как никогда, был похож на Бальзака.

Дул теплый ветер. Сильно пахло вешней сырой водой. Кирилл сидел на штабеле желтых отсыревших досок и слушал, как шумит море.

Быстро сгущалась темнота. Поодиночке, парами, целыми скоплениями загорались на небе звезды. Где-то среди них мчались над землей Гончие Псы. Кирилл попробовал отыскать их. Но вид весеннего неба был неузнаваем. Мироздание меняло свой облик, и там, где должно было находиться созвездие, зияла черная пустота.

Наступила ночь сошествия Псов на Эттуланги, ночь, когда слабому лучше не ходить по этой земле.

************************************************************************************************************************************************