Абдулла Хакимов - Задание на всю жизнь

Не осталось больше верности ни в ком.

Пред ничтожеством, как нищий, распростерт

Человек, богатый сердцем и умом.

Глаза слипались… Но теперь уже воспоминания, растревоженные неожиданной встречей, не давали заснуть.

Мирза вновь увидел распростертое тело старого отца, убитого басмачами. Перед юношей прошли лица земляков, оскорбленных женщин и девушек, всех, кого не пощадили бандиты в родном кишлаке.

Вновь зазвучал надтреснутый, скрипучий голос имама мечети Хаджа-и-Хизр шейха Абдурауфа:

— Да благословит аллах каждого, кто поддержит войска ислама! Под его защитой вы можете спокойно уходить в соседние страны, где всем правоверным уготовлена райская жизнь.

Некоторые поверили ему.

И может быть, эти кости, похожие на белые ветки саксаула, — все, что осталось от легковерных.

Мирза так и не заснул. Он увидел, как расползается розоватая полоска рассвета. Залаяли собаки, заблеяли овцы.

В белесом небе начали таять звезды.

— Самое удобное время… — сказал пастух.

— Что? — не понял Мирза, весь еще во власти тревожных воспоминаний.

— В Кучан нужно прийти на рассвете… А там пристанешь к какому-нибудь каравану, идущему в Мешхед.

— Спасибо, отец… — Мирза поднялся, приложив руки к груди.

— Доброго пути, юноша. Береги себя. Страшно в пустыне, но в большом городе страшнее…

— Спасибо, отец… — повторил Мирза.

Он наполнил бурдюк свежей водой и, еще раз выслушав напутствия и рассказ пастуха о дороге, направился в сторону Кучана.

Город проснулся. Шумно, многоголосо гудели караван-сараи, чайханы и харчевни. Мирза настороженно вглядывался в людей, снующих но улицам. По одежде и по говору он узнавал в этом многоликом городе моурийцев и сабзеварцев, шахрудцев и захиданцев. Но на Мирзу, к счастью, никто не обращал внимания.

Обычно караванщики просыпаются вместе с петухами и затемно отправляются в путь. Мирза успел до рассвета захватить один из караванов и нанял осла.

Когда приближались к Мешхеду, время перевалило за полдень. Еще не вошли в пригороды, а уже показались, четко вырисовываясь на фоне неба, воспетые иранскими хафизами голубые купола, увенчанные золотыми шарами.

Мирза думал о скрытом под сводами этих куполов загадочном мире, в который ему нужно будет проникнуть.

На окраине города, расплатившись за осла, юноша уверенно зашагал по улицам. Вскоре он очутился в толпе паломников, которые с простертыми ввысь руками, не спуская глаз с голубых куполов, молили аллаха об отпущении грехов. В экстаз входили дервиши, вымаливая «долю, отпущенную им всевышним».

С трудом пробираясь сквозь толпу, Мирза вышел на улицу Поян-хиабан, а затем на Боло-хиабан. Еще издали он увидел блестящий на солнце купол мавзолея имама Ризы. Священное место шиитов.

Мирза опять смешался с идущей и беснующейся толпой: ничего удивительного в том, что молодой шиит приехал из дальних стран «выполнить свой долг». Он тоже бормотал что-то вроде молитвы, кланяясь священному мавзолею.

«Привыкай, дорогой, — шептал себе Мирза, — есть же у персов поговорка: приедешь в город одноглазых — будь одноглазом».

Итак, он в «священном» Мешхеде! Воспевая этот город, поэт сказал:

Наверно, сегодня поэт подумал бы, что ошибся: Мешхед стал обиталищем чужестранцев. Мирза знал об этом еще дома, на родине. Теперь ему предстояло увидеть это своими глазами.

Правда, древние священные обычаи, традиции и сейчас сохраняются. В мечетях действительно многолюдно. Под своды куполов нескончаемым потоком идут молодые и старые.

Но есть у паломников мирские дела. В «священном» Мешхеде можно весело провести время. Для этого нужны только деньги. С их помощью паломники, например, заключают сигу. И святые духи дают благословение.

Сига — это временное бракосочетание. Всякий, пришедший в Мешхед на поклонение, здесь может удовлетворить и жажду наслаждений. Шейхи заключают сигу на час, на день между любым мужчиной и женщиной. Они могут поселиться в худжрах, расположенных здесь же, рядом, или же в открытых круглые сутки публичных домах. Таких домов в Мешхеде более тридцати. Обратившись затем к шейху, заключившему сигу, мужчина и женщина в любую минуту могут быть разведены.

Этой «традицией» обычно пользуются вельможи, купцы, преступники — все, у кого есть деньги. Шейхам нет дела до людей, им нужна лишь плата за венчание!

— Деньги… Деньги… — бормотал Мирза, проходя по улицам. — Они стекаются в Мешхед. Ради денег здесь делают все. Священная земля, праматерь светил человеческого разума, теперь стала приютом людских пороков, свидетельницей шарлатанства тех, кто зовет себя провозвестниками дела аллаха! Как могла родина Фирдоуси, Саади, Хайяма превратиться в пристанище современных «даллаи-мухтаров» [2] «Даллаи-мухтар» — отрицательный персонаж древнего иранского эпоса, синоним зла, коварства и обмана. .