Андрей Жариков: Памирская быль

Иногда мои товарищи возвращались, отыскивая обходы, и я понимал, как это трудно.

Нам хотелось спуститься с гребня на фирновое поле, по которому легче идти, но как это сделать? И в справа и слева к нам подступали отвесные срезы скал, ледяные громады, пропасти. Мы стали преодолевать головокружительные подъемы. Меня несли по нагроможденным торосам, оставшимся от ледопада, переправляли через трещину, протискивали между ледяными иглами, спускали по крутым скатам и снова поднимали…

Горы, скалы, снег, небо, кошмарное видение, будто я ползаю по облакам и не могу найти свой парашют, чтобы спуститься на землю… Лучше бы меня оставили и потом со свежими силами пришли за мной. Но врач твердил: оставить — это значит бросить.

Не раз мы видели внизу речки, и нам казалось, что вода рядом, но невозможно было забраться к ней по таким крутым склонам, едва прикрытым снегом.

В последний день мы так обессилили от голода, что проходили не более десяти метров в час. Изнемогая, мои друзья валились наземь, и для меня тогда наступал тоже отдых. Очень хотелось покоя.

Ночью у меня поднялась температура. Врач забеспокоился. К тому же он и сам заболел горной болезнью, то и дело падал, и я понимал, как ему тяжело.

Многое у меня в то время перепуталось в сознании. Иногда я не отличал реальных картин от кажущихся. Однажды померещилось, что над нами вертолет. Сбрасывает пищу и одежду. К счастью, это был не бредовой сон, а действительность. Нас нашли. Что Случилось с нашими товарищами, мы в то время пока не знали. Но еще когда я висел на стропах парашюта над Памиром и неожиданно с ожесточенной силой подул ветер, мне стало ясно, что каждый из нас десятерых — на волоске от смерти».

Лейтенант Александр Захарович Сидоренко:«…Радость за ребят, которые удачно «сели» на пик Ленина, была очень велика. Я испытывал такое чувство, как будто все они только что слетали в космос и, успешно выполнив задание, вернулись на землю.

Прыгать на такую высоту гор мне предстояло впервые, хотя на счету у меня имелось более трех тысяч прыжков.

Для всех мае, пожалуй, более трудным делом была подготовка к штурму Памира, особенно — восхождения на заоблачные вершины. Тем не менее мы побывали даже на пике Ленина на высоте 7100 метров. Ночевали на высоте 4200 метров. Все шло по плану.

Оснащены мы были хорошо: в контейнере у каждого имелись кислородный баллон, ледоруб, спальный пуховый мешок, пуховая одежда, запас продовольствия, ракеты. Все парашютисты одеты в теплое и прочное обмундирование для высотников.

Бодрости духа, решимости, приподнятого настроения нам было не занимать. Все мы понимали, что за нашими прыжками следят и у нас в стране, и за рубежом.

Хотя мы немного утомились пока кружили над Памиром, это не сказалось на нашей готовности к решающему прыжку. Правда, у меня неприятно защемило в груди, когда на высоте 8000 метров в фюзеляже самолета открылся люк. Внизу зияла синяя бездна. Сквозь лохмотья седых облаков были видны белые от снега вершины гор, черные ущелья.

Ударило морозным воздухом. Замигала зеленая лампа. Мы покинули дружно борт самолета и стремительно понеслись навстречу расщелинам, острым глыбам и ледяным гребням Не скрою, было страшновато. В разреженном воздухе скорость падения возрастает. Сначала был малый рывок. Это вступил в действие стабилизирующий парашют. Последовал новый рывок, намного сильнее первого. Я осмотрел купол. Все было в порядке. Стал ориентироваться по своим товарищам. Пересчитал их. Все девять человек опускались к земле, а точнее — на вершину Памира. Узнать, кто где, не удалось. Потом площадка приземления почему-то стала уходить в сторону. Мелькнула догадка, что сильный боковой ветер гонит меня на скалы. Я развернул парашют на север. Скалы поплыли влево, а меня потащило на крутые снежно-ледовые сбросы. Это тоже было опасно: опустившись на них, я мог скатиться в пропасть. И все же решил попытаться задержаться на льду. Иначе не мудрено было врезаться в острые скалы. И опять сильный поток ветра понес меня на скальный гребешок. Ветер тащил мой парашют с такой скоростью, что горы только мелькали внизу, проносились мимо, как при посадке самолета. Мощный поток ветра нес меня в южном направлении. Теперь я начал различать товарищей. Справа был Александр Петриченко. Его несло на юго-восток. Он пытался тормозить куполом, но это ему не удавалось. Наконец, он развернулся по ветру и пошел за гребень пика Ленина. Была ли там подходящая площадка?..