Луи Жаколио - Собрание сочинений. В 4-х т. Том 1. В дебрях Индии

У него не хватило сил читать дальше, он опустил голову на руки и заплакал… Вот уже двадцать лет, как он не плакал… с того дня, когда военный совет лишил его чинов, когда с груди его сорвали орден Почетного легиона… он плакал теперь второй раз.

Плачь, бедный мученик чести! День оправдания наступит. Какова же будет твоя радость, когда ты, увидев свою любимую сестру, протянешь ей доказательства твоей невиновности, говоря:

«Читай… уже оправданный в твоем сердце, я хочу быть оправданным и твоим умом, прежде чем ты поцелуешь меня в ответ на мой поцелуй».

Фредерик-Эдуард де Монмор-Монморен действительно дал себе клятву, что он увидится с сестрой только в тот день, когда ему удастся вырвать доказательство своей невиновности у негодяев, которые погубили его. Говорят, что слезы успокаивают; во всяком случае, они оказывают благодетельное действие на нервы, и Сердар мало-помалу почувствовал это… Он мог продолжать чтение письма.

Письмо было полно благодарности за спасение мужа и отца. Она уже знала о насилии, примененном для спасения майора, которого честь обязывала умереть на своем посту; она была ему благодарна за то, что таким способом он спас честь офицера, спасая жизнь мужа; она знала, что он открыл свое имя Лайонелу Кемпбеллу, Эдуарду и Мэри только в тот момент, когда лодка, увозившая его обратно на берег, отчалила от парохода, шедшего в Англию, и ласково упрекала его за это.

Вдруг Сердара снова охватило сильное волнение. Что он прочел? Почему вскочил весь бледный, дрожащий?.. Диана писала ему, что Лайонел назначен полковником 4-го шотландского полка, стоящего гарнизоном в Бомбее, а Эдуард — прапорщиком того же полка. Могла ли она после этого оставаться в Англии с Мэри, когда ее муж, сын и брат, все, что для нее дорого в этом мире, будут вдали? Нет, сердце ее не могло устоять, а потому все они едут вместе на следующем военном судне, отправляющемся в Бомбей, и судно это называется «Принц Уэльский». Этот первоклассный броненосец этот находится под командой лорда Ингрэма, который всегда защищал его, всегда был искренним другом Фредерика де Монмора, т. е. Сердара… Через три недели или через месяц после того, как он получит это письмо, «Принц Уэльский» будет в Бомбее… Она знала об его участии в восстании, но все теперь кончилось, наступило полное умиротворение, и ее муж, поддерживаемый лордом Ингрэмом, получил от королевы приказ даровать амнистию Фредерику де Монмор-Монморену, признать его невиновным в участии, принимаемом им в восстании, запрещая кому бы то ни было преследовать упомянутого Фредерика де Монмор-Монморена, за исключением того случая, если он будет по-прежнему упорствовать и с оружием в руках препятствовать восстановлению власти ее величества в принадлежавших ей индо-азиатских владениях… И Диана надеялась, что брат ее уже давно сложил оружие и не нарушает королевского благоволения, продолжая служить идее, без сомнения, великодушной, но эфемерной… Не может быть, чтобы он пожелал иметь своими противниками зятя и племянника, которые как солдаты вынуждены будут повиноваться данному им приказу! Диана не думает этого, она убеждена в противном…

— Бедная Диана, если бы она знала! — сказал Сердар, дочитав длинное письмо до этого места. — Ах! Рок преследует меня, несчастья не перестают сыпаться на мою голову. Я не могу изменить своим клятвам и предоставить этого несчастного принца на волю англичан, которые в виде трофея повезут его из города в город, отдав его на поношение первым встречным… А с другой стороны, могу ли я отказаться от свидания, назначенного мне сестрой, не рискуя ослабить ее любовь к себе?.. И эта амнистия, которая дается только мне, могу ли я воспользоваться ею, не рискуя прослыть изменником в глазах моих товарищей?.. Что делать, боже мой? Что делать? Просвети меня лучом твоей бесконечной мудрости… Ты не допустишь торжествовать злу, разве только с той целью, чтобы заметнее было твое правосудие… Неужели я мало еще страдал и не имею право надеяться на мир и покой?

В конце письма Диана сообщала брату, что отец, умирая, простил его, убежденный в его невинности благодаря стараниям и доказательствам лорда Ингрэма. Остальные письма были от его зятя, племянника и Мэри; в них говорилось только о любви к нему и подтверждалось все, написанное в письме Дианы; пятое ему прислал его корреспондент из Парижа — оно не содержало ничего важного.

Прочитав несколько раз письмо своей сестры и покрыв его поцелуями, Сердар долго думал о том странном положении, в которое его поставили. Напрасно ломал он себе голову, придумывая план, который мог бы удовлетворить всем его требованиям, и наконец остановился на одной всепримиряющей мысли, а именно, предоставить решение этого вопроса своим товарищам и затем поступить так, как будет предложено большинством.