— Если далеко смотреть, то хорошо, что молод. Шевров сюда больше не вернется! И сам побоится, и не пустят его… Второй раз по одной и той же тропке в таких делах не ходят… Курбатов там, в белогвардейском центре, важнее для нас, чем расстрелянный Шевров. Вы с этим можете согласиться, Василий Михайлович?
— Пожалуй, что так!
— Ваше мнение, Алексей Федорович?
— Согласен.
— Вы установили, с кем был связан Шевров по жандармерии?
— Жандармский ротмистр Пальгунов… Расстрелян! Шевров работал около орехово-зуевских ткачей… Несколько раз выезжал в Финляндию и там успел выдать группу социал-демократов. Провал с переброской оружия в семнадцатом году тоже на его счету.
Дзержинский задумался.
— Плачет по нем пуля! — заметил Артемьев.
— Кто был начальником у ротмистра Пальгунова? — спросил Дзержинский.
— Полковник Густав Оскарович Кольберг… Где он сейчас, установить не удалось.
— Кольберг? Это интересно! — ответил Дзержинский. — Помнится, как-то он присутствовал, когда меня допрашивали… Он занимался окраинами империи: Польшей, Прибалтикой…
Дзержинский встал и прошелся по кабинету. Посмотрел на Артемьева.
— Что вам рассказал Курбатов?
— О петроградской явочной квартире рассказал… Обрисовал некоторые личности. Откровенно говоря, не знаю, на кого думать: «Союз защиты родины и свободы»? Может быть, остатки этой организации? Возможно, что-то и новое. Очень уж густое офицерье…
— Приглашайте Курбатова! — приказал Дзержинский.
Курбатов вошел в кабинет. Покосился на нового для него человека, на Дубровина. Бородка клинышком, очки в металлической оправе, шпак, интеллигент, так он совсем недавно охарактеризовал бы его со своими однокашниками. А когда услышал его фамилию — дрогнул. Слыхивал о нем. Командовал Дубровин большевистской армией, рассказывали о нем, что вышел он из дворянской семьи.
Курбатов подробно рассказал о встречах на петроградской квартире, рассказал, о чем там шли беседы.
— Квартиру эту надо будет проверить. Свяжитесь, Василий Михайлович, с петроградцами. А теперь, — сказал Дзержинский, — поговорим подробнее о вашем, как вы его называете, наставнике. Штатский… Может быть, в чем-то обнаруживалась его военная выправка?
— Нет, — ответил Курбатов. — Я очень им интересовался. Спрашивать о нем не полагалось.
— Какие отличительные детали костюма вы могли бы отметить?
— Всегда в черном… При галстуке… Монокль…
— Монокль? Это уже деталь! — подхватил Дубровин.
— Деталь! — согласился Дзержинский. — Деталь… Еще раз опишите его лицо.
— Я нарисую, — предложил Курбатов.
Перед ним легли листок бумаги и карандаш.
Рисуя, Курбатов говорил:
— Череп, обтянутый кожей… Гладко выбрит. Худое лицо, как у святых на греческих иконах. Сильный, прямой, обрубленный подбородок.
Курбатов кончил рисовать. Дзержинский подвинул листок Дубровину.
— Размножьте и срочно перешлите петроградцам. Перевернуть весь город, но найти!
И опять обращаясь к Курбатову:
— Это он назвал вам Шеврова и дал к нему явку?
— Он.
Дзержинский сел за стол, озорно взглянул на Дубровина.
— Вы догадываетесь, Алексей Федорович, кто это такой?
— Нет, Феликс Эдмундович, но чувствую, что вы его узнали…
Дзержинский придвинул стул ближе к Курбатову.
— Вспомните, Курбатов, поворошите свою память! Это очень важно! Вспомните, может быть, кто-нибудь обмолвился. Случайно назвал его имя…
Дзержинский сделал паузу. Затем раздельно произнес:
— Кольберг!
Курбатов закрыл глаза, несколько раз про себя едва слышно повторил эту фамилию и покачал головой.
— Нет, не слышал…
— В его речи немецкий акцент вы не уловили?
— Очень четкая речь, медленно выговаривает слова… Он очень правильно говорил…
Дзержинский опять приблизился к Курбатову.
— Теперь я назову имя. Густав!..
— Густав! — схватился Курбатов. — Да, да, это я помню. Я забыл… Как-то его ждали… Вошел один из… Ну, словом, был там такой офицер, приходил почти всегда пьяный. Он вошел и спросил: «Густав не пришел?» От него отвернулись, и он понял оплошность. А немного позже пришел этот человек…
Дзержинский встал.
Курбатову невольно передалось волнение Дзержинского.
— Маловато, Феликс Эдмундович! — заметил Дубровин.
— Достаточно! — ответил Дзержинский, указывая на рисунок Курбатова. — Портрет и имя! Густав не такое уж распространенное имя. Вы хорошо рисуете, Курбатов. Вы учились?
— Немного! У нас в кадетском корпусе был хороший учитель рисования.
Читать дальше