Павел Крамар - Расплата

«Чем же будем заниматься завтра?» — спросил я старшего лейтенанта Сидорина.

Тот молча пожал плечами и высоко поднял брови, что могло означать: «Я же говорил, что все нужное было сделано раньше». Время было позднее, и мы порешили, что утро вечера мудренее. А утром на мой вопрос, был ли старший лейтенант Сидорин на Горбылевой могиле, тот покачал головой, но проинформировал, что сторож на здешнем кладбище — Худяк Евсей — дед набожный, честный, отзывчивый.

«Так что же мы предпримем в последний день моей командировки?»

Старший лейтенант Сидорин пожал плечами.

«Разве вы не убедились, что все возможное уже сделано?» — «Нет, Денис Иванович, пока мало сделали и, фактически, ничего не выяснили. А время не терпит… Давай-ка обсудим такой вариант…»

И я поделился с ним своими соображениями, которые пришли мне в голову в гостинице минувшей ночью, Я так размышлял: поскольку в городе меня никто не знает, мне можно переодеться в гражданское и разыграть роль прибывшего сюда с верховьев Имана племянника Горбыля.

«Вместе с тобой, — предложил я старшему лейтенанту Сидорину, — мы проведаем могилу Горбыля, где организуем поминки. Пригласим на них деда Евсея, а через него — и других знакомых Горбыля. После хорошего угощения, думаю, они разговорятся, и мы кое-что узнаем новенькое. Потом эту идею как-нибудь разовьем». — «Так ведь у Горбыля не было родственников», — засомневался старший лейтенант Сидорин. «Ничего. Объясним, вот, мол, нашелся племянник». — «Нет, все же не то, — приподнял брови мой коллега. — Оперативные работники, солидные люди — и распивают спиртное на кладбище. Нет, не то…»

Немало сомнений, и даже резонных, высказал он. Но все же я вовлек его в задуманное мной мероприятие — ничего другого придумать вроде и нельзя было… И вот мы переоделись в гражданское. Правда, старший лейтенант Сидорин не полностью: вместо шинели накинул на плечи пальто с бобровым воротником, а на голову — лисью шапку. А галифе, гимнастерку, сапоги не снял. Вскоре он подъехал на лошади к подворью деда Евсея и попросил его прийти в полдень на кладбище, чтобы показать могилу Горбыля его племяннику, прибывшему издалека, а также пригласить на поминки знакомых покойного.

Часа через четыре, купив венок из искусственных цветов и потихоньку понукая лошадь, мы на подводе двинулись в сторону кладбища.

«Ну, Петр Петрович, если из нашей затеи получится что-нибудь толковое, можете считать меня своим должником», — все сомневался старший лейтенант Сидорин. «Не надо так, Денис Иванович. Коль начали, давайте действовать поувереннее».

На первых порах нам явно не везло. Когда приблизились к кладбищу, увидели там лишь деда Евсея, рослого, одетого в черную шубу, на голове — серая заячья шапка. В одной руке у него была деревянная лопата, в другой — метла.

«Здравствуйте, дедушка Евсей!» — поздоровался я с ним. «Будтэ здоровеньки», — глуховатым голосом произнес он, мешая украинскую речь с русской. «А что, дедушка, никто больше не смог прийти на поминки?» — «Я заходыв к двум дидам, но один сказался хворым, а другого нэма дома. Вы, значит, будэтэ племянником покойного Горбыля?» — «Да, дедушка, проездом здесь. Побуду дня два. Заодно хочу проведать могилу дяди Леона. Вы же знали его?» — «Ни, я его нэ бачив, бо я приихав в Бикин в войну, а вин ще раньше помер». — «А могилку его нам покажете? Я тут впервые». — «Нэ помню его могилы, но знаю, шо трэба шукать ии в левом углу, там ховалы померших перед войной, царство им небесное». — Дед перекрестился.

Да, видно, я начал свое мероприятие слишком поспешно. Знакомые Горбыля, не оповещенные заранее, не пришли на поминки, и, следовательно, разговаривать мне будет не с кем. Однако отступать было поздно. Привязав лошадь к дереву и взяв с собой венок и сумку с продуктами, мы потянулись за дедом Евсеем по тропке, недавно проторенной в глубоком лежалом снегу и слегка припорошенной свежим снегом. Через несколько минут дед остановился, сказав, что могила Горбыля где-то поблизости: дескать, поищите сами, ибо надписи на крестах он уже не различает — совсем плох глазами стал.

Утопая по колено в сугробах, мы с трудом пробирались от одного могильного холмика к другому, вглядывались в надписи на крестах, где они еще сохранились. И вдруг увидели то, что искали: на невысоком, почерневшем от времени деревянном кресте можно было прочитать: «Горбыль Леон А., ум. 27.8.1939 г.». К нашему изумлению, могила была очищена от снега, на ней лежал точно такой же венок, какой мы принесли с собой.