Луи Жаколио - Собрание сочинений. В 4-х т. Том 2. Месть каторжника. Затерянные в океане

— Это верно, — подтвердил банкир, — и у входа, ведущего на самый остров, должен будет высадиться лишь один Ли Ванг, который туда и проникнет; но вы, маркиз, можете подождать его возвращения в лодке, в которой довезет вас обоих до входа на остров один Саранга, так как на яхте невозможно будет пройти туда.

Оба союзника согласились с этим планом и ушли от Лао Тсина, довольные и собой, и им, хотя и не без некоторых сомнений и сожалений, относившихся исключительно к великолепному «Регенту»: один жалел, что должен был расстаться с ним, другому не менее жаль было видеть, что он не попал к нему в руки.

Когда они уходили, банкир сказал Гроляру:

— Милостивый государь, вы не можете понять моих симпатий к бежавшим из Нумеа ссыльным, которых вы чуть было не предали вчера французскому правительству, не вмешайся в дело Уолтер Дигби, настоящий американец на этот раз; но вы теперь откажетесь от ваших дальнейших действий в этом роде, иначе ни за что не получите драгоценности, о которой хлопочете.

— Но, милостивый государь, мой долг…

— Э! — перебил его банкир. — Я понимаю, что всякий долг соединен бывает с разными печальными необходимостями, но случается нередко, что чувство гуманности берет перевес и диктует нам свой образ действий.

— Посмотрю, что я могу сделать для ваших друзей, — важно сказал Гроляр, — может быть, мне удастся добиться от моего правительства некоторого смягчения их участи; но во всяком случае я не могу отказаться от миссии, возложенной им на меня, потому что это равносильно измене, а изменником своему отечеству я не желаю быть, да и вы не можете этого требовать от меня.

— Пусть будет так, господин маркиз, — согласился Лао Тсин. — Но пеняйте потом на себя за то, что может случиться впоследствии, так как я не перестану ограждать моих друзей от ваших покушений на их свободу, и вы могли уже видеть, успеваю ли я в этом, — это ограждение я считаю также своим долгом. Во всяком случае, на несколько месяцев они свободны от ваших покушений.

— Вы намекаете на кражу у меня моих бумаг?

— Да, это по моему желанию их украли у вас.

— Я так и думал! Но тогда, значит, мы идем с вами не к миру, а к войне, а в этом случае я предоставляю себе полную свободу действий, которая не может быть выгодна для вас!

— Как вам будет угодно. Прошу только помнить, что во всякой борьбе удары падают безразлично на всех, направо и налево.

— Благодарю за напоминание! А относительно «Регента» я ничего не боюсь: у меня ваше слово, милостивый государь, и к одному делу мы не будем примешивать другого.

С этими словами Гроляр важно раскланялся и ушел, полный достоинства и самого выгодного мнения о своей личности: из простого полицейского он начинал формироваться в дипломата, и, как казалось ему, не без успеха.

Оставшись один, банкир кликнул Сарангу и сказал ему:

— Видел этого иностранца, который поедет с Ли Вангом?

— Да, господин!

— Ну, — продолжал Лао Тсин, понизив голос, — если он тоже захочет ехать с ним в гроты Мары, — пусть себе, не мешай ему.

— Понимаю, господин! — просто сказал малаец, смотря на своего господина глубоким взглядом больших черных глаз.

Через некоторое время в кабинет Лао Тсина вошли Бартес и Гастон де Ла Жонкьер.

— Ну-с, — спросил первый, — удалось ли вам добиться чего-нибудь?

— Вот «Регент», — отвечал банкир, подавая его Гастону. — Он ли это самый?

Молодой человек обезумел от радости: схватив драгоценность, он принялся петь, кричать и танцевать, не помня ни себя, ни тех, кто был с ним! Вот когда честь его отца восстановлена, а вместе с ней обеспечена и участь всего семейства! Теперь все невзгоды прошли, и они заживут обеспеченной и спокойной жизнью!

Когда первый приступ радости прошел, Гастон возвратил драгоценность банкиру, сказав ему:

— У вас он будет целее, чем у меня, до моего отъезда из Батавии! А уеду я отсюда не раньше того, как пошлю шифрованную телеграмму отцу и увижу своего друга вне всяких опасностей.

— Нет, дружище, — возразил Бартес, — поспешай-ка лучше домой да обрадуй поскорее отца своим возвращением не с пустыми руками, а с исчезнувшим сокровищем. Обо мне же не беспокойся!

— Я сделаю то, что мне долг велит делать, и мой отец, узнав в чем дело, первый одобрит мое желание остаться с тобой, чтобы видеть тебя в полной безопасности.

— Но мое положение не так опасно, как ты думаешь? Этот мошенник Гроляр ведь теперь совершенно безвреден, — заметил Бартес.