Луи Жаколио - Собрание сочинений. В 4-х т. Том 2. Месть каторжника

В протянутой руке ее между розовыми нежными пальчиками сверкал великолепный бриллиант.

Под влиянием сильного волнения, вызванного этими словами, Люс едва не выдал себя. Но, моментально оценив всю важность разыгравшейся перед его глазами сцены, он понял, что прежде всего на его лице не должны отражаться волновавшие его чувства. Никогда еще за всю свою долгую полицейскую службу он не был в таком критическом положении и, может быть, несмотря на то, что он обладал огромной силой воли, он все-таки как-то отреагировал бы на эту сцену, если б госпожа де Вержен, вмешавшись в разговор, не дала ему времени прийти в себя и понять исключительное значение происшедшего инцидента.

— Это, конечно, одна из тех двух запонок, которые мы подарили моему отцу в день его именин, — сказала она, осмотрев бриллиант, взятый ею из рук дочери, — впрочем, их легко сравнить, — прибавила она, протянув запонку старому советнику.

Последний без малейшего колебания взял запонку в руки и прикрепил ее к своим манжетам, проговорив самым естественным тоном:

— Не стоит, дорогое дитя, этот бриллиант, несомненно, тот самый, который я потерял здесь сегодня вечером. Очень хорошо, что мы его нашли; не будем заставлять терять время этих молодцов, которое так ценно при их розыске…

Потом, обращаясь к помощнику, он произнес:

— Вы нам сказали, что открыли важное указание, которое должно навести вас на следы преступника, если я только правильно понял вашу мысль?

Этот вопрос, заданный с полнейшим хладнокровием, вернул Люса к действительности; теперь у него было лишь одно желание: покинуть скорей префектуру, пойти домой и спокойно обдумать события этого вечера. Со времени сцены с бриллиантом, пролившей вдруг такой странный свет на это ужасное преступление, жертвой которого стал Фроле, Люс уже не видел ничего из того, что происходило в гостиной де Вержена, и употреблял все свои силы только на то, чтобы скрыть свои чувства и привести в порядок свои мысли, несущиеся как сухие листья, гонимые бурей по пыльной дороге. Обрадованная находкой семья префекта не обращала никакого внимания на окружающих, и даже де Вержен, знавший цену запонки, потерянной в тот вечер его тестем, на минуту перестал казаться таким озабоченным, каким был все время после дерзкого преступления, виновник которого, казалось, окончательно исчез из префектуры.

Только один из присутствующих, старый бригадир по имени Гертлю, которого Люс сделал своим поверенным, как только стал помощником начальника полиции, заметил необыкновенное волнение, охватившее последнего, когда дочь префекта нашла бриллиант своего дедушки. Однако связь между двумя этими фактами совершенно ускользнула от него, но как опытный сыщик, привыкший постепенно укладывать в своей памяти все события, даже самые маловажные, если он не знал их разгадки, Гертлю решил сохранить в своей памяти и эти два обстоятельства, группируя их вокруг происшествия, занимавшего в это время все умы, — убийства Фроле, хотя, казалось, эти факты не имели никакого отношения к данному преступлению.

За время продолжительной службы Гертлю так часто случалось распутывать и обнаруживать связь таких фактов, которые, казалось, не имели ничего общего между собой, что он не отчаивался найти в один прекрасный день и точку соприкосновения сегодняшних фактов, которая объединила бы их одним общим объяснением.

Люс, понемногу пришедший в себя, понял, что он должен без дальнейших околичностей ответить на вопрос старого судьи, так как он сам вызвал его, утверждая, что собрал важные доказательства, которые могли бы навести его на след преступника… Но что сказать? Он не видел выхода из создавшегося положения! Говорить о бриллианте было невозможно, так как это значило бы явно обвинять тестя де Вержена в убийстве Фроле, не имея других доказательств. Бесполезно было бы и утверждать, что запонка была им найдена около трупа начальника полиции безопасности и выскользнула из бумажника в тот момент, когда он собирался передать ее префекту, — ведь все видели, что бриллиант, потерянный в гостиной, был найден на глазах у всех дочерью де Вержена, и показания Люса могли бы обратиться против него же. А затем, как заставить поверить, что советник Кассационного суда мог быть виновен в подобном преступлении? Допустив даже, что было бы доказано, будто бриллиант действительно найден в кабинете Фроле, можно ли было вывести из этого доказательство виновности владельца этой находки, особенно если иметь в виду его общественное положение? Тесть де Вержена теряет в здании префектуры запонку, весьма ценную, и ясно, что он не может указать точного места, где он ее потерял; заметил он это в гостиной, но сам факт потери мог произойти в коридорах, на лестнице, так же как и в частной квартире префекта. Далее, разве не могло случиться, что Фроле нашел этот бриллиант, проходя в свой кабинет распорядиться формированием ночной смены, и не имел уже времени осведомиться о владельце этого драгоценного камня вплоть до события, жертвой которого он стал?