Артур Конан Дойл - Романтические рассказы

— Пять недель! — дрожащими губами воскликнула Мод. — За эти пять недель я ничего другого не читала. А теперь — вы же говорите мне такие ужасные вещи.

— А что я сказал?

— Что я не интересуюсь вещами, которые нравятся вам. Вы представить себе не можете, как это оскорбляет меня. Если вы, в самом деле, думаете так, почему вы не женились на мисс Мэри Сомервилль?

— Это кто такая?

— А-га! Видите, есть вещи, которых и вы, в свою очередь, не знаете! Это очень умная и известная женщина.

— А! Это та, знаменитая! Да она умерла пятьдесят лет назад.

— Ну, тогда на другой, вроде нее. Почему вы не сделали предложения этой мисс Алисе Мортимер, которая была на пикнике и разговаривала об архитектуре старинного замка?

— Ах, это та, которую я еще нашел хорошенькой?

— Вот, вот! Вы еще в башню с ней пошли, чтобы сообщить ей это. Она была бы способна говорить с вами в течение часа об… об анахоретах. Вы, верно, все время думаете о мисс Алисе Мортимер.

— Клянусь вам, что ее имя не приходило мне в голову после пикника вплоть до сегодняшнего дня. Я вряд ли могу считаться ее знакомым. Вы положительно неразумны.

— Я вызубрила всю хронологию английских королей. Вам известно это. И я знала их отлично всех, кроме Генрихов. Вы сами сказали это. А теперь, вы говорите мне такие страшные вещи. Я представить себе не могу, чего ради вы пожелали жениться на мне. Зачем вам жена? Вы должны были жениться на ходячем словаре. Только… только подумать, что всему должен был наступить такой конец! — Мод начала рыдать, утираясь своим до смешного маленьким платком.

Франк отложил книгу в сторону и с сердитым лицом принялся набивать трубку.

— Ну, что я такое сделал? — угрюмо спросил он.

— Вы были… вы вели себя отвратительно, — всхлипывая, говорила Мод Вы так переменились! Вспомните первое время нашего знакомства. Разве вы спрашивали у меня тогда значение слов, разве говорили со мной так грубо за то, что я не знаю их? Вот если бы вы сразу после того, как были представлены мне, спросили бы: «Ну-с, мисс Сельвин, а что такое анахорет?» — это было бы честным поступком. Я бы знала, чего мне ждать впереди. Но вы не задавали мне никаких вопросов.

— Ну, ну! Один-то вопрос я задал вам в то время.

— Да, тот, на который я дала ошибочный ответ.

— О, Мод! Это жестоко говорить такие вещи.

— Вы сами заставляете меня говорить так.

— Я не сказал ничего нелюбезного.

— Нет, вы массу грубостей мне наговорили. Вы и сами не знаете, каким вы можете быть грубияном. У вас на лице появляется упорное выражение, и вы начинаете говорить отвратительные вещи.

— Что же я такое сказал?

— Что я всегда была глупой девочкой, и что вы были бы рады, если бы женились на Алисе Мортимер.

— О, Мод! Как можете вы?..

— Вы, конечно, подразумевали это.

— Вы положительно невозможны!

— Вот опять! Ну сознайтесь сами! Разве это любезно, говорить такие вещи? А через пять минут вы готовы будете клясться, что никогда не говорили мне: «Вы невозможны».

— Простите меня, дорогая. Мне не следовало говорить этого. Я хотел сказать только, что мне никогда и не снилось ни слова из того, что вы тут мне приписали. Я не встречал еще никогда другой такой живой и милой женщины, как вы. И само собой во всем свете нет женщины, которую я предпочел бы вам.

Из-за измятого платка показалась пара вопрошающих недоверчивых голубых глаз.

— Честное, благородное слово?

— Клянусь вам! Подите сюда! Теперь вы верите, что это правда, не так ли?

Тут настало долгое молчание.

— Сколько во мне злости, — начала затем Мод.

— Это все моя дурацкая, неуклюжая манера говорить.

— Дорогой мой мальчик, вы вполне правы, когда хотите научить меня чему-нибудь. Вы так добры. Но я люблю вас так сильно, что при малейшем намеке на ссору, которая хоть на секунду разъединит нас, я моментально погружаюсь в отчаяние и способна сказать или сделать самую невозможную вещь. Я исправляюсь, уверяю вас, исправляюсь. Но смогу добиться этого только, если заставлю себя любить вас меньше.

— Ради бога, только не меняйтесь, любовь моя! — вскричал Франк. — Я знаю, что вы говорите правду, я сам ощущаю то же самое. Для меня небо темнеет и свет меркнет, как только между нами мелькнет хоть тень раздора. Но мне кажется, что эти размолвки необходимая принадлежность любви; они очищают любовь и придают ей новую силу, точно гроза, которая освежает душную атмосферу июльского дня. Ведь, вот, как мы с вами любим и уважаем друг друга, А все-таки и мы…