Луи Жаколио - Собрание сочинений. В 4-х т. Т.4. Пожиратели огня

Лоран уехал вот уже несколько месяцев тому назад, и теперь от него была получена шифрованная телеграмма, что оба поручения исполнены блистательно и что он приедет в Мельбурн с первым почтовым пароходом.

Телеграмма была получена в Сиднее, где жили это время Оливье и Дик, разменивая на деньги добытое золото. Джильпинг оставался у нагарнуков, которые после победоносной войны с дундарупами наслаждались благами мира в своих деревнях. Дикари очень полюбили англичанина, который чрезвычайно забавлял их игрой на кларнете.

Получив депешу, Оливье, Виллиго и Дик сели на мустангов и поехали в Мельбурн, где намеревались остановиться в «Восточной гостинице». У подъезда их встретил сам Лоран, уже успевший приехать.

— Ты один? — спросил Оливье после обмена приветствиями.

Лоран, не отвечая, приложил палец к губам.

Действительно, возле гостиницы не следовало вести интимный разговор о делах. Граф Лорагю велел слуге приготовить комнаты и пригласил с собой Лорана и прочих друзей. Едва за ними затворилась дверь, как Лоран сказал:

— Давайте говорить так, чтобы нас совершенно невозможно было слышать. За мной все время следили две какие-то личности, остановившиеся за стеной нашего номера.

— Ты видел их? Как ты их узнал?

— Я ничего не узнал. Мне сказал мсье Люс.

— Кто это мсье Люс?

Лоран заговорил еще тише, так что его едва можно было слышать.

— Его сиятельство маркиз, ваш отец, нанял для вас — знаете кого? Самого бывшего начальника парижской сыскной полиции. Тому уже давно хотелось оставить службу из-за личных неприятностей, и он воспользовался теперь случаем. Сам господин префект сказал вашему отцу про этого человека, что он «полицейский гений». Но довольно, не будем здесь говорить.

— Господа, — громко сказал Дик, — не прогуляться ли нам по набережной до обеда? Кстати, посмотрим на приготовления к завтрашнему празднику.

— Что ж, я очень рад! — отвечал граф и тихо прибавил: — Возьмем экипаж.

Мысль была удачная, и все в знак согласия кивнули головой.

Дорогой их обогнал в высшей степени представительный господин с разноцветной бутоньеркой в петлица Лоран почтительно ему поклонился. Незнакомец ответил на поклон с величаво-благосклонной вежливостью и прошел мимо, не обратив никакого внимания на спутников Лорана, которые тоже поклонились ему из приличия.

— Кто этот гордец? — спросил с досадой граф д'Антрэг.

— Это барон де Функаль, португальский генеральный консул в Мельбурне. Я с ним познакомился на пароходе! — отвечал Лоран с незаметной улыбкой.

— Нельзя сказать, чтобы он был слишком хорошо воспитан! — возразил Оливье.

На это замечание никто ничего не ответил, и встреча с бароном не имела дальнейших последствий.

На углу Ярра-стрит и набережной находилось экипажное заведение, где Оливье заказал на неделю четырехместный шарабан с лошадьми, но без кучера.

— Без кучера? — спросил содержатель экипажей. — Это будет стоить двадцать долларов в день и две тысячи залога.

— Залог-то зачем же?

— А на случай, если вы не возвратите или повредите экипаж. Ведь я вас совсем не знаю!

— Верно, — согласился Оливье и, вынув чековую книжку, выписал чек на требуемую сумму с уплатой через девять дней.

Четверть часа спустя наши друзья выехали за город, где их разговор не могли подслушать ничьи нескромные уши. Уезжая, они заметили какого-то нищего, который так внимательно глядел на них, что даже позабыл попросить у них милостыню.

Лоран, сидевший за кучера, остановил экипаж на песчаной отмели, окруженной пенистыми волнами. Океан был спокоен, как озеро; место было ровное, так что никто не мог спрятаться поблизости и подслушивать.

Верный слуга, сообщив молодому человеку все сведения об его отце, передал ему письма маркиза и целый архив документов, касающихся прииска и концессии на него. Затем он отчитался перед ним от исполнении поручения.

Благодаря связям маркиза и письмам Джильпинга концессия на прииск была выдана без всяких оговорок.

— Вы приехали вовремя, — сказал при этом Лорану статс-секретарь по делам колоний, — это последняя концессия, которую мы выдаем сами, потому что у нас решено даровать Австралии self government.

Декрет о концессии предоставлял графу д'Антрэгу во владение огромное пространство земли (в несколько тысяч гектаров) с освобождением этого участка, в качестве особой милости, от государственного сбора на десять лет. Тем же декретом предписывалось мельбурнской администрации немедленно внести этот участок в кадастр с изъятием его из поземельного обложения на такой же срок.