Луи Жаколио - Собрание сочинений. В 4-х т. Т.4. Пожиратели огня

На одном из таких перевозов, в двадцати днях пути от Оренбурга, где гуртовщики гоняли стада и караваны с товарами, перевозчиком был ногаец Черни-Чаг.

Это был зажиточный человек, имевший целые табуны лошадей и свыше четырехсот голов рогатого скота.

Однажды, в конце июня, когда кругом зеленели степи, под вечер, домашние Черни-Чага собрались ужинать; женщины принесли уже большие лотки с вареным пшеном и кислым молоком и кувшины с кумысом. Вдруг на пороге раздался незнакомый голос:

— Привет вам, братия… Хлеб да соль!

Черни-Чаг поднял голову и увидел на пороге странника с котомкой за спиной и посохом в руке.

— Войди! — сказал ногаец. — Здесь и для тебя найдется кусок!

— Спасибо друг, — ответил странник, — я знаю, что твой кров гостеприимен! — и сделал ногайцу условный знак. Тот сразу понял и, встав со своего места, тотчас увлек странника за собой на другую половину дома.

— Час спасения приближается! — проговорил странник.

— Хвала Господу Богу! — ответил хозяин. — Какие у тебя вести?

— В третье воскресенье после сегодняшнего дня, — продолжал странник, — Невидимые соберутся во славу царя-батюшки и Святой Руси!

— В каком месте?

— В развалинах старого монастыря!

— В какое время?

— В одиннадцать часов вечера!

— Хорошо, я буду… Все?

— Нет! Я прямо из Астрахани, где видел Великого Невидимого; он собирался уезжать, и я удивлен, что он не прибыл.

— Он должен у меня остановиться?

— Да, и просил тебя держать наготове для него шесть свежих лошадей!

— Все будет сделано, как ты желаешь… А пароль?

— «Духоборы!»

После этого оба вернулись к остальным и принялись за ужин. Поужинав, странник взял свой посох и пошел дальше по направлению к Оренбургу. Так он шел от селения к селению, оповещая всех о близком собрании Невидимых.

Расставаясь с Черни-Чагом, странник предупредил ногайца;

— Храни тебя Бог от Черных Всадников!

— Разве они уже появились снова? — спросил перевозчик, задрожав всем телом.

— Я видел их прошлой ночью; они неслись, как призраки, на своих быстрых конях по тому берегу Урала!

— А куда они держат путь?

— Вниз по реке!

— Ну, слава Богу, быть может, они не вернутся больше сюда! Впрочем, они всегда щадили мой поселок!

— Я тебя предупредил, Черни-Чаг, берега свои золотые! — сказал прохожий.

— Чего ты не останешься здесь переночевать? Смотри, ночь надвигается, а волки рыщут по степи, как только солнце заходит!

— Я успею еще дойти до ближайшего поселка!

— Ну, так с Богом!

И перевозчик вернулся к себе в дом, хмурый и озабоченный.

Кто же были эти Черные Всадники, так сильно напугавшие его?

При крепостном праве, прекратившем свое существование лишь при императоре Александре II, все недовольные и обиженные, все жертвы сильных и богатых бежали в степи и находили себе приют и убежище в этих пустынных, бесплодных местах, где никакие власти не в состоянии были их преследовать. Обзаведясь конем, копьем и ружьем, они становились неуязвимыми и находили себе верных союзников в степных кочевниках, вместе с которыми грабили караваны.

Иногда они собирались большими шайками и грабили даже населенные места, разоряя целые деревни. Чтобы не быть впоследствии узнанными, эти люди обычно окутывали себе лицо черными покрывалами, оставляя только отверстия для глаз, и совершив свой страшный подвиг и поделив добычу, рассыпались по степи, не оставляя за собой никакого следа. Местные власти, располагая казачьими командами, редко могли что-нибудь предпринять против этих разбойничьих шаек.

Черни-Чаг был человек недюжинный, и во многих случаях проявлял поразительную энергию и находчивость. Оставшись один после ухода странника, он прежде всего позаботился обезопасить свой дом от Черных Всадников. Он имел разрешение от оренбургского губернатора держать у себя, сколько нужно, оружия для защиты себя и своей семьи от разбоев и грабежей кочевников. Отослав женщин и детей в женское отделение, он созвал мужчин и сообщил им о грозящей всем и его дому опасности. Несмотря на страх, внушенный этой вестью, все единогласно решили защищаться до последнего, зная, что если разбойники нападут, им нечего ждать пощады.

Скоро наступила ночь; в доме все спали, кроме двух сторожевых работников, вооруженных ружьями, которым было дано по ружью, чтобы в случае тревоги оповестить всех живущих в поселке.

Окрестности потонули во мраке, но затем, когда взошла луна, серебристый свет окрасил все в мягкий однообразный бледно-желтый цвет, на фоне которого голубоватой лентой извивалась река. Малейший предмет на громадном расстоянии выделялся теперь темным пятном на этом однотонном светло-желтом фоне, и никто не мог бы приблизиться к жилью, не будучи замеченным еще издали…