Луи Жаколио - Собрание сочинений. В 4-х т. Т.3. Грабители морей

Вдруг, когда он только что окончил свою исповедь и собирался потребовать от Грундвига и Гуттора исполнения их обещания, раздался сильнейший стук в дверь башни.

Надод встрепенулся в душе, но ни один мускул не дрогнул на его лице.

Кто бы это мог быть так рано? Убийцы Гленноора? Но нет, едва ли бы от них можно было ожидать такой прыти. Не Харальд ли хватился своих служителей и послал искать их?.. Во всяком случае, надо было сначала узнать, кто стучит. Этого требовала самая элементарная осторожность. Но наши норландцы были люди не робкого десятка.

— Кто там? — спросил для формы Грундвиг, уже отпирая дверь.

— Друзья! — отвечал чей-то голос. — Отворяйте скорее.

Так как в это время гремел заржавленный замок отпираемой двери, то Грундвиг не обратил внимания на голос и потянул к себе дверь, но сейчас же вслед за тем отчаянно закричал:

— Ко мне, Гуттор!.. Скорее!..

Тщетно старался он вновь захлопнуть дверь. В нее уперлись уже человек пять и мешали старику затворить ее. Но Гуттор в один прыжок оказался у двери и, схватив переднего из нападающих, отшвырнул его внутрь залы, затем захлопнул дверь и спокойно спросил товарища:

— Запереть, что ли, на замок?

— Конечно, запереть, разумеется! — поспешил ответить Грундвиг. — Ведь их там десятеро на одного!..

— Только десятеро? — заметил богатырь самым естественным тоном, без малейшего хвастовства, продолжая прижимать дверь спиной, между тем как в нее ломились двадцать бандитов.

Грундвиг торопливо задвинул болты.

— Ты, кажется, с ума сошел, — попенял он товарищу. — Ты забываешь, что я больше как с одним противником не справлюсь, а их тут двадцать пять человек, может быть, даже тридцать.

Гуттор с сожалением вздохнул: он только что было одушевился для битвы, а тут ему напоминают об осторожности!

Бандит, втолкнутый им в залу, смирнехонько притаился в уголке. Это был дюжий, широкоплечий мужчина, очевидно, силач, опасный для всякого, только не для Гуттора.

— Что нам делать с этой гадиной? — обратился богатырь к товарищу.

— Для убийц Гленноора не может быть пощады, — отвечал Грундвиг. — Они явились сюда для того, чтобы расправиться точно так же и с нами, а своего атамана освободить.

Гуттор схватил пленника за шиворот и внушительно произнес:

— Сиди — не шевелись, а то я разобью тебя о стену.

Указывая на Надода, богатырь прибавил:

— Одним камнем не убить ли уж двух зайцев?

— Нет, — возразил Грундвиг, — этот нам еще нужен… Пусть участь его решают Черный герцог и Фредерик Бьёрн.

А тем временем перед башней нападающие яростно выли и бесновались. Один чей-то голос выделялся из всех прочих.

— Наберем валежнику и подожжем дверь! — кричал он.

— Да! Это отлично! — отозвалась толпа.

— Ладно же! Я вас потешу! — проговорил богатырь и, схватив пленника, потащил его по лестнице на самый верх башни.

Выйдя на террасу, он крикнул оттуда нападающим:

— Эй, вы! Псы голодные! Вот вам ваш товарищ! Нате, берите его!

И, одной рукой покрутив несчастного пленника у себя над головой, богатырь со всего размаха бросил его с башни на землю.

Раздался ужасный вопль — и бандит распластался у ног своих товарищей! Брошен он был с такой силой, что упал шагах в двадцати от башни.

Ничто так не поражает людей, как примеры неслыханной физической силы. Бешеная стая разбойников опешила и стояла с минуту неподвижно и безмолвно.

Богатырь между тем стоял на самом верху башни, и высокая его фигура сквозь утренний туман казалась еще выше. Он представлялся каким-то легендарным великаном старинных норвежских баллад.

Но вот бандиты справились с испугом и с новыми яростными криками бросились собирать валежник, чтобы исполнить свое намерение поджечь дверь башни.

— Дверь сделана из очень старого и крепкого дерева, — сказал Грундвиг Гуттору, когда тот сошел вниз, — она будет гореть медленно, как трут.

— Ладно! Мы им еще покажем!.. Посмотрим, как-то они сюда войдут!

Он сходил в погреб, где хранились громадные поленья для огромных средневековых каминов башни, выбрал одно из них — оглоблю футов в десять длиной — и приладил к нему огромный топор. Вооружась этим грозным оружием, он встал у двери, готовый уложить одним ударом всякого, кто войдет в нее.

Увидав это, Надод невольно почувствовал ужас. Великан в два-три приема мог искрошить таким образом половину нападающих.

Снаружи послышались радостные крики: бандиты устроили костер, зажгли его, и огненные языки уже начали облизывать массивную дверь.