Луи Жаколио - Собрание сочинений. В 4-х т. Т.3. Грабители морей

Он решил покинуть «Ральфа» навсегда, что считал себя вправе сделать во всякое время, так как на бриге его держали насильно. Наличных денег было у него в данную минуту 18 000 франков. Он их держал при себе для того, чтобы накупить всевозможных коллекций и украсить ими свой кабинет в Чичестере.

Уложив в небольшой мешок провизии на три дня, мистер Олдхэм стал нетерпеливо дожидаться ночи.

Как раз под окном его каюты была привязана на простую веревку лодочка, в которой обычно ездил по своим делам повар. Когда стемнело, Олдхэм тихонько притянул лодочку к стене корабля, бесшумно спустился в нее из окошка каюты, обрезал веревку и поплыл в море.

Сердце сильно билось у него, когда он отплывал от корабля, но, к счастью, его никто не увидел.

Незаметно приблизился он к «Сусанне», стоявшей на якоре, и поспешил скрыться за ее корпусом. Тут он был уже вне опасности и, благополучно доплыв до берега фиорда, который считал рекой, радостно выпрыгнул из лодки.

Он был спасен, так как Ингольф, отправляясь в замок, строго запретил своим матросам сходить с корабля.

Почтенный клерк, ничего не знавший о происшедших событиях, полагал, что капитан Ингольф отправился в гости к какому-нибудь европейскому колонисту, и это вполне успокаивало его относительно людоедства туземцев.

Едва Олдхэм ступил по берегу несколько шагов, как перед ним выросла чья-то тень и обратилась к нему с речью на незнакомом языке.

Олдхэм нисколько не испугался. Он этого ожидал. Разумеется, он должен же был кого-нибудь встретить, и чем скорее это случилось, тем лучше, — по крайней мере, не придется ночевать под открытым небом.

«Это, должно быть, канак, — подумал он. — Как жаль, что я не знаю местного наречия!»

Незнакомец повторил свою фразу.

— Друг мой, — отвечал по-английски Олдхэм, — я, к несчастью, не знаю твоего благозвучного диалекта, я иностранец и приехал на твой остров в первый раз, чтобы изучить нравы и обычаи туземцев и проверить рассказы путешественников.

— Кто бы ты ни был, — сказал ему по-английски Грундвиг (туземец был не кто иной, как он), — я очень рад тебя видеть в нашей стране.

— Канак, говорящий по-английски! — изумился вслух мистер Олдхэм. — Вот уж никак не ожидал!

«Он меня принимает за канака! — подумал старый норландец. — Кто же он такой? Сумасшедший или шутник?»

В голове Грундвига постоянно сидела мысль — отыскать Фредерика Бьёрна. Верному слуге показалось, что лицо Ингольфа необычайно напоминает изящные и благородные черты покойной герцогини. Путешествуя с Магнусом Бьёрном в Китай, в Японию, в Индию и даже в Океанию, Грундвиг всюду разыскивал следы пропавшего мальчика, но ни на одном из тех мальчиков и юношей, которых он принимал за Фредерика Бьёрна, не оказывалось Бьёрновского клейма, неизгладимым способом накладываемого на каждого родившегося в этом семействе младенца мужского пола. При виде же Ингольфа у Грундвига явилось какое-то необыкновенно сильное предчувствие, что этот молодой человек и есть Фредерик…

Об Ингольфе, о его семейном положении он ничего не знал, а между тем едва не упал в обморок, когда увидел его лицо.

Прежде чем откровенно обратиться к капитану «Ральфа» с вопросом, нет ли у него на груди клейма, он решил воспользоваться отсутствием Ингольфа и отправиться на бриг, чтобы поболтать с кем-нибудь из тамошних людей и навести справки об их капитане. Случай совершенно неожиданно свел его с почтенным Олдхэмом.

Услыхав, что незнакомец принимает его за канака, Грундвиг собирался уже разъяснить ему его ошибку, но Олдхэм продолжал свою болтовню, не дав Грундвигу раскрыть рта.

— Извините мое волнение, почтенный полинезиец, но ведь я, знаете ли, вот уже двадцать лет собирался посетить Океанию, но мне никак это не удавалось. Ведь я — простой клерк в конторе нотариуса на берегу Англии и согласился сесть на этот бриг лишь с тем условием, чтобы меня свозили посмотреть на Океанию, куда бриг именно и шел, как говорил сам капитан. Правда, когда мы сюда пришли, лейтенант Эриксон стал уверять, что здешние жители людоеды, но я не побоялся этого и все-таки вышел на берег, вверив себя святым законам гостеприимства, которые не чужды, конечно, и вам, о первобытные чада природы!.. Теперь я слышал из уст твоих, почтенный полинезиец, английскую речь и заключаю из этого, что цивилизация не чужда и твоей родине. Итак, вверяюсь тебе всецело… Ты, вероятно, здешний великий вождь?

Грундвиг, знающий, опытный и очень умный, занимал в замке положение не столько слуги, сколько доверенного человека, наперсника. Для своего времени он был даже довольно образован и начитан. Поэтому, слушая наивную речь Олдхэма, он сразу же понял, что видит перед собой какого-нибудь легковерного простака, которого вышучивают офицеры брига. Имея в виду чего-нибудь добиться от незнакомца, Грундвиг не стал его разуверять и преважно заявил ему, силясь не прыснуть со смеха: