Андре Лори - Тайна Мага

— Прости меня, отец мой, но в тот вечер ты был занят более обыкновенного и все время молчал, а я привыкла уважать минуты твоих размышлений. Не ты ли, кроме того, приучил меня думать о чем угодно, но говорить только то, в чем я твердо уверена? Я была убеждена, что нашла путь к важному открытию, но еще не знала этого открытия.

Старый маг горестно поник головою.

— Продолжай, дочь моя! — произнес он глухим голосом.

— На другой день, — возобновила прерванный рассказ Леила, — ваши сборы в путь помешали мне продолжить начатое. Потом мы остались одни с Катрин. Наступили тяжелые часы ожидания и беспокойства. Горе моей дорогой подруги раздирало мне душу. Мало-помалу в голове моей утвердилось убеждение, что вы погибаете в подземелье, и что вам необходимо помочь. Но как помочь? Как осмелиться проникнуть под священные своды храма, притом в сопровождении непосвященного лица? Долго я колебалась, умоляя Митру вдохновить меня, и наконец решилась. Уговорив Катрин уснуть, я изучила открытую тайну. Остальное все известно. Я знаю, отец мой, — закончила девушка, — что, быть может, я поступила вопреки твоему желанию, но, — что делать? — я не могла слышать рыданий молодой фаранги.

— Бедная сестра! — нежно проговорил Мориц, между тем как сестра его, склонив голову на плечо брата, плакала, вспоминая пережитое горе. — Что касается вас, дорогая Леила, — обратился он к внучке мага, — то я не нахожу слов, чтобы выразить вам свою благодарность и удивление вашему уму, проницательности, доброму сердцу и героизму.

— Ах, ты не можешь знать, — утирая слезы, проговорила Катерина, — до какой степени этот ангел заслуживает твоих благодарностей. Не говорю уже о том, что единственно благодаря Леиле я нашла тебя. Но, кроме того, все это время она меня поддерживала, ободряла и поучала…

— Ты смущаешь меня незаслуженными похвалами, — сконфуженно проговорила Леила.

— Дорогая героиня, — сказал Мориц, тронутый всем услышанным, — как могу я отблагодарить вас? Если я когда-нибудь вновь увижу дневной свет, Леила, то клянусь вам, вы не будете иметь более преданного и верного друга.

Старый гебр, погруженный в свои размышления, не обращал, казалось, внимания на происходивший разговор.

— Ах, Леила, Леила! — тяжело вздохнул он после нескольких минут сосредоточенного размышления. — Увы, поздно сожалеть о том, что уже сделано! Пусть совершится то, что определено судьбой!

Гуша-Нишин с видом отчаяния поднял руки к небу и быстрыми шагами удалился в одну из галерей, чтобы наедине предаться мрачным думам.

— Неужели, Леила, — тихо спросила Катрин, провожая его глазами, — неужели дед твой останется непреклонным и согласится обречь всех нас на мучительную смерть?

— Я этого боюсь… Но не суди его слишком строго, дорогая Катрин: ни ты, ни я — мы никогда не можем понять отчаяние, которое раздирает душу старца. Вообрази себе, что наиболее чтимая тобою святыня поругана, осквернена, уничтожена, — и ты будешь иметь слабое понятие о тех мучениях, которые должен переживать главный жрец Митры, видя его храм оскверненным.

— О, мой друг! — вскричала Катрин, глубоко тронутая словами подруги. — Пойдем же в таком случае к нему, постараемся рассеять его горе и смягчить его сердце.

— Увы! — печальным голосом ответила Леила, — мы только рассердим его. Гуша-Нишин не таков, как другие люди: утешения только надоедают ему.

— Но что же нам делать? — спросила мадемуазель

Кардик. — Если так, то мы должны позаботиться о себе сами и найти выход.

— Гм… — задумчиво сказал Мориц. — Это едва ли возможно. Много часов, мы с Гаргариди безуспешно блуждали во всех направлениях. Может быть, вы, Леила, лучше понимаете устройство этого адского лабиринта?

— К сожалению, я не захватила с собою книги, указания которой привели меня сюда, — отвечала молодая девушка. — Но я помню из нее многое и думаю, что так или иначе мы найдем выход. К счастью, мы захватили с собой достаточное количество провизии и свечей, так что их хватит на несколько дней.

Испуганное восклицание Катрин прервало речь девушки — сестра Морица заметила, что Гуша-Нишин подошел к ним и прислушивался к словам Леилы. Глаза старика блестели, лицо конвульсивно подергивалось, — видимо, два противоположных чувства боролись в его душе. Наконец, сделав над собой усилие, старый маг произнес:

— Молодые люди, не думайте напрасно истощать свои силы в бесплодных блужданиях. Воля человеческая не непреклонна и, может быть, моя смягчится. Подождите! Я начинаю сомневаться в своем решении; но я не могу решиться на что-нибудь в одну минуту. Сутки пролежу я пред Митрой, испрашивая его волю, после чего вы узнаете о решении вашей участи. А до того времени я запрещаю тебе, дочь моя, пользоваться тайнами, которые ты открыла в священной книге, и даже стараться припоминать что-нибудь из нее.