Андрe Лори: Через океан

— Мне кажется, что ей не мешало бы выказать побольше щедрости относительно Драка и его вдовы! — сказал Кассулэ. — Но разве нефть встречается только в Пенсильвании? По всей вероятности, она есть и в других местах, и ее только еще не нашли; впрочем, это и неудивительно, если принять во внимание, что она находится на глубине пятисот-шестисот метров, что почти в десять раз больше колокольни церкви Notre-Dame de Paris. Единственные места, где еще известны и разрабатываются естественные резервуары нефти, это — Пенсильвания, южная оконечность штата Нью-Йорк, и окрестности Баку у Каспийского моря.

— В Америке?

— Нет, Кассулэ! Каспийское море не в Америке, а в Азии, и вам следовало бы знать это. Чтобы отучить вас от таких необычных вопросов, я заставлю вас молчать в течение целого часа и выучить из географии главу «Азия»!

Кассулэ скорчил гримасу и, взяв с одной из полок книгу, принялся изучать главу «Азия», между тем как Раймунд снова погрузился в вычисления.

Но спустя полчаса мальчик счел, вероятно, свое географическое образование на сегодня достаточно подвинутым. Более настоятельные дела требовали его в его «министерстве»; оставив книги, он зажег переносную печь и, в качестве отличной хозяйки, принялся чистить картофель и бросать его в кастрюлю с водой.

— Ты уже подумываешь об обеде? — спросил Раймунд, взглянув на него.

— Уже поздно, — поучительно ответил Кассулэ, — и признаюсь вам, наша экспедиция по реке возбудила мой аппетит.

Эти слова снова навели молодого человека на мысли о недавнем приключении.

— Надо достоверно узнать об этом шпионе! — живо произнес он. — Завтра не забудь осмотреть все и, заметив что-нибудь подозрительное, предупреди меня вовремя!

— Да, конечно! — вскричал Кассулэ, — но если мы будем на воде, а он на берегу реки, то трудно будет поймать шпиона или даже хорошенько разглядеть его!

— Это правда… Легче было бы напасть на него там, где он и не ожидает. Ты мог бы остаться на берегу и издали следовать за катером, а я стану спускаться вниз по течению. Заметив нашего человечка, я направлюсь прямо на него и обращу его в бегство, а тебе нужно будет перехватить его на пути.

— Это будет очень забавно! Если только вы укажете мне направление, в котором он побежит…

— Не беспокойся, я сделаю это… и даже, — добавил с улыбкой Раймунд, — передам тебе это на языке телеграфа.

— Но я не знаю его! — простодушно возразил Кассулэ.

— Наоборот, ты его прекрасно знаешь, что ты мне только что и доказал, переведя по слуху депешу. Вот и завтра я буду переговариваться с тобой на этом же языке. Вся разница будет лишь в том, что вместо телеграфного ключа я сделаю это паровым свистком!

— И вы думаете, что я пойму это?

— Я в этом вполне уверен, так как твое ухо уже привыкло к такой азбуке. Что, например, значит это? — добавил Раймунд, издавая губами ряд свистков, то долгих, то коротких, соответственно линиям и точкам телеграфной азбуки.

— Направо! — ответил Кассулэ без малейшего колебания.

— А это?

— Налево!

— А это?

— Он идет к тебе.

— Превосходно! Видишь, ты по свисткам очень легко понимаешь мои мысли. Ну, а по паровым свисткам это будет еще яснее! Будь же готов завтра следовать их указаниям!

На следующее утро, около девяти часов, Раймунд и Кассулэ заперли на ключ дверь своего походного телеграфного бюро, и привесив объявление, что бюро снова откроется в двенадцать часов дня, отправились к набережной Yellow-River. Их поджидал очень изящный паровой катер «Topsy-Turvy», стоящий под парами. На корме этого катера с зубочисткой в зубах сидел человек лет сорока восьми-пятидесяти, седой, с добродушным лицом, с голубыми глазами и с небольшой бородкой.

— Идите же скорее! — закричал он при виде молодых людей, — вот уже пять минут, как я торчу на этом месте!

— Но вы поторопились, господин Куртисс! — спокойно ответил Раймунд Фрезоль, взглянув на свои часы. — Девяти еще не било.

Эбенезер Куртисс был самым богатым человеком в Дрилль-Пите, по прозванию «нефтяной король». Он принадлежал к тем людям, которые добывают из недр земли доллары целыми миллионами. Поэтому он был о себе очень высокого мнения, — даже слишком, как говорила молва. Самоуверенность и тщеславие были его недостатками. Не думая о том, что богатством он более обязан счастью, чем личной заслуге, он наивно раздулся, как набитый мешок. Достаточно было ему высказать какое-нибудь мнение, чтобы оно становилось уже в его глазах непреложным.