Леонид Платов - Дата на камне

Не исключено, впрочем, что ныне девушка занялась разработкой какой-нибудь другой проблемы в сейсмологии…

Федотов закончил курс.

Молодая отрасль археологии — подводная археология (основателем ее был у нас академик Орбели) только набирала тогда разбег. И по окончании университета Федотов тотчас же с азартом включился в работу.

Однако обстоятельства сложились так, что он не смог сразу отправиться к «своему» заповедному озеру. Правильнее сказать, пришел к нему кружным путем, неспешно двигаясь по дну морей.

Он побывал в Польше, где принял участие в поисках легендарной Винеты, янтарного города, у берегов острова Волин. Он составлял в районе древней Фанагории подробный план городской оборонительной стены на глубине четырех-пяти метров. В отдаленные от нас времена береговая линия проходила совсем не там, где проходит сейчас, а Таманского пролива, скорее всего, не существовало.

Но вот наконец настало время, когда Федотов получил возможность приехать в горы Таджикистана и в ожидании рассвета остановиться на высоком берегу озера — на пороге тайны…

До начала подводных работ на озере осталось всего несколько часов, но, как всегда бывает, они были самыми томительными.

Федотов с завистью прислушивался к разноголосому храпу, от которого сотрясался брезентовый полог палатки.

Озеро там, внизу, под горой, волновалось — это было слышно. Наверное, ветер поднимался в горах. Волны глухо ударяли о берег.

Очень медленно стал светлеть полог палатки, постепенно окрашиваясь в бледно-желтый, затем в розовый цвет. Можно было вообразить, что находишься внутри пестрой морской раковины.

И эта раковина звучала! Все сильнее, все громче!.. Озеро, видно, разыгралось не на шутку.

Федотов не выдержал. Поспешно натянул сапоги, перешагнул через разметавшегося на земле Василия Николаевича и вышел наружу.

Солнце только поднималось из-за гор. Лучи его еще не достигли озера, лежавшего в глубокой котловине, как бы в чаще. Со всех сторон подступали к нему крутые горы. Лес начинался у самой воды.

Туман, висевший над озером, придавал еще больше сказочного очарования зрелищу, которое открывалось перед Федотовым. Туман колыхался, ходил ходуном, свивался в кольца.

Озеро очень длинное, изогнутое в виде лука, дальний конец его теряется где-то за лесистым мыском. Ближайшая же к Федотову часть озера подперта перемычкой, то ли естественной, то ли искусственной, образуя в этом месте просторный залив.

И чем больше всматривается Федотов в эту перемычку, тем больше убеждается: она возникла не в результате землетрясения, она сооружена людьми. Во всяком случае, ему очень хочется так думать.

Клубясь, расходится туман. Все больше приоткрывается поверхность озера. Цвет его меняется на глазах. Сначала оно было черное, как грифельная доска, потом начало светлеть, синеть, вдруг по нему пробежала золотистая рябь, и вот, пронизанное до дна косыми лучами, озеро сделалось зеленым и прозрачным.

Нет, не видно пока еще. Рано! Проводник говорил, что затонувший город виден только в полдень, когда солнечные лучи падают почти отвесно. И даже в полдень удается увидеть его не всегда. Поверхность воды должна быть совершенно гладкой, зеркально-гладкой, тогда в глубине — сказочное видение. Покачиваются в такт колебаниям рыбачьей лодки полуразрушенные крепостные башни, белеют внизу еле различимые прямоугольники домов.

Но видение это смутно, расплывчато. Потянуло ветром с гор; набежала быстрая рябь, и все исчезло внизу без следа, как подводный мираж.

Может, это и впрямь мираж, обман зрения? Нагромождения подводных камней, вокруг которых раскачиваются густые заросли водорослей, легко принять за развалины причудливые обломки скал.

Только спустившись на дно, можно решить загадку.

Федотов нетерпеливо взглянул на часы-браслет.

Уже недолго ждать! Через двадцать минут побудка, затем завтрак, и наконец Федотов и помощники его наденут акваланги и двинутся с берега в глубь озера широким фронтом.

Он ясно представил себе, как плывет по улицам затонувшего города. Это будет удивительное путешествие, ведь оно будет проходить не только по дну озера, но и в глубь веков.

Двадцатый век останется наверху, за сомкнувшейся над головой зеленоватой преградой. Здесь, под водой, в зыбком струящемся сумраке, все еще четвертый век до нашей эры.

Аквалангисты осторожно скользят вплавь над покрытыми илом плитами древней мостовой. Приближаются к домам, наполовину зарывшимся в песок, заглядывают через окна внутрь. Распугивая рыб, раздвигают водоросли, закрывающие вход. Проникают внутрь, включают свет фонарей, чтобы прочесть письмена на стенах.