Юлия Власова - Каллиграфия

— Удержать? — изумленно вскинула брови Джулия. — Никогда не думала, что человека нужно удерживать.

— Тогда зачем, по-твоему, было изобретено столько хитроумных способов приручить мужчину?

— Понятия не имею, — передернула плечами та. — Сия философия для меня непостижима.

— Зачем, — с апломбом продолжала Мирей, желая, по-видимому, произвести впечатление умудренной опытом матроны, — зачем нам украшения, наряды, косметика, в конце концов? Философия, как ты выразилась, обольщения берет начало с пещерных времен, и уж кому-кому, а тебе стоило бы ее изучить. Это я всё к чему веду? Вот поселитесь вы вместе, темы для разговоров исчерпаются, фильмы и музыка наскучат, и настанет день, когда вы с удивлением взглянете друг на друга и осознаете, что нуждаетесь в свежем вливании.

— Потребность в «свежем вливании» может возникнуть даже у кактуса, — с оттенком сарказма заметила Джулия.

— Я тебе про что толкую?! Нужна страсть, понимаешь, всепоглощающая, неистовая страсть!

— Но ведь именно страсть и калечит любовь. В истинной любви нет и не должно быть места страсти, — с горячностью возразила Джулия.

— А я считаю, что без страсти нет любви! — топнула ногою француженка, которая уж никак не предполагала встретить отпор там, где иные соглашаются беспрекословно.

— Любить со страстью, — раздумчиво сказала Джулия, отставляя чемодан с вещами и присаживаясь на кровать, — значит убивать и растлевать саму любовь. Пойми же, сладострастные мысли — как острые крючья. Они впиваются в душу, а потом рвут ее на куски, причиняя невыносимую муку.

Мирей открыла было рот, чтобы вмешаться со своей отповедью, но слова застряли у нее в горле.

— Страсть подобна всплеску волны в луже, — беззлобно рассуждала Джулия, — а любовь — это покой безбрежного моря, покой, который длится вечно. Знаешь, я хотела бы любить так, чтобы не иметь привязанности…

— Ну, ничего себе! — воскликнула Мирей, которая до сего момента пребывала в твердом убеждении, что разговаривает с человеком более или менее вменяемым. — По-моему, ты еще не отошла от наркотиков, которыми тебя накачали в тюрьме, — тут она осеклась, потому что в комнату вошел Кристиан. Как всегда, статен, полон достоинства и безукоризненно обходителен. Галантный поклон вместо тысячи извинений за вторжение — и лед на сердце Мирей растоплен, она тает, она удаляется, стараясь не шуметь. Страх и восхищение владеют ею.

— Ты готова, радость моя? — проговорил Кристиан, опускаясь на корточки перед Джулией. — Аризу Кей ждет не дождется, когда мы обоснуемся в белой пагоде. Представляешь, засыпать и просыпаться под птичьи трели, вдыхать чистейший, прозрачный воздух и бродить по усеянному солнечными пятнами саду!

— Да, но вы кое-что путаете, сэнсэй, — с застенчивой улыбкой сказала девушка. — В усеянном солнечными пятнами саду мы с вами будем спать, потому что с наступлением сумерек начинается рабочий день в Академии. Чур, гамак мой! — тут же добавила она, засмеявшись.

— А меня вполне устроит мягкая травка и одеяло из лепестков сакуры, — шутливо отозвался Кимура. — Где твои вещи? Всё должно выглядеть так, будто ты и вправду ко мне переезжаешь.

— К чему теперь осторожности?! Ведь кто-нибудь обязательно да разболтает, и у меня почему-то стойкое предчувствие, что это будет наш пустозвон Франческо… Но раз вы настаиваете, синьор, я к вашим услугам.

Миновав первую и вторую стражи, или, говоря простым языком, кучку студентов-первокурсников в холле общежития и довольно приличное скопление учеников возле кабинета химии, где проходил экзамен, Джулия и Кристиан уединились в каком-то кабинете с забрызганной реактивами таблицей Менделеева и множеством грязной лабораторной посуды, чтобы перевести дух и достать свои таблички-телепортаторы.

— Сейчас, как никогда, — сказала с придыханием Джулия, — меня тянет в небо. Нестерпимо хочется улететь.

— Но ты уж потерпи чуть-чуть, пока не закончится сессия. Кстати, вам с Франческо и Джейн предстоит двойная порция экзаменов. Из-за греческих каникул.

— Ах! Не сыпьте соль на рану!

Обменявшись искристыми, жгучими взглядами, они звонко рассмеялись и в едином порыве заключили друг друга в объятия. Когда же несколько секунд спустя в кабинет заглянул обескураженный смехом молодой преподаватель, то не обнаружил ничего, за вычетом означенной горы немытых склянок и пробирок. Утерев со лба крупные капли пота, он с минуту постоял, рассеянно моргая, после чего взял столь резвый старт по направлению к подсобным помещениям, что в команду по футболу, который каждый год проводился между сборными факультетов, его приняли бы безоговорочно.